— Как Клавелито.
— Вложи свои мысли в меня, и сила моих убеждений подействует на тебя, — пропел Даскаль.
— Тебе я не наливаю, ты сегодня уже достаточно выпил.
— Днем я проводил время в обществе «Вата», а вечер мы проводим с мистером Коктейлем. Поцелуй меня.
— Алехандро смотрит, — сказала Кристина.
— Он при оружии?
— У него вообще нет оружия.
— Напрасно.
— Перестань.
— Он не способен разрушать.
— Зато ты способен, — сказала Кристина.
— Я не виноват, если ты от этого разрушаешься.
— Приходи завтра еще поразрушать меня.
— Нет, я больше не буду тебя разрушать. Некоторые вещи вовсе не следовало разрушать, а их разрушали.
— Ты мне нужен. И ты знаешь почему, — сказала она шепотом, приготовляя два виски с простой водой и два с содовой. Они отошли от бара, и Даскаль помог ей разнести напитки.
Панчете Росалес вошел, крепко сжимая в зубах длинную дымящуюся сигару. Седрон энергично пожал ему руку, а Алехандро Сарриа сердечно потрепал по плечу.
— Ну как урожай? — спросил Алехандро.
Панчете поздоровался с Кристиной, и та представила ему Даскаля.
— Хорошо, хорошо, — ответил Панчете, помахав рукой Карлосу.
— Не так уж хорошо. Ты читал сегодняшние сводки лондонской биржи? — спросил Алехандро.
— Никогда их не читаю. Слишком сложно. Этим у меня занимается зять.
Кристина нажала кнопку звонка.
— Мы говорили о газете, — сказал Седрон.
— У нас уже все идет к концу. Землевладелец из меня вышел, посмотрим, будет ли из меня толк в этом деле.
— Не беспокойся, тебе и не придется ничего делать, — сказал Алехандро. — Нам ведь важно твое имя, а работать за тебя будет штат.
Слуга в белой куртке подошел к Кристине, и та отдала ему какие-то распоряжения насчет сервировки стола.
— Заместителем директора мы сделаем Густаво Дуарте, он уже занимал эту должность в «Ультима ора» и «Ла Насьон», — сказал Алехандро. — Он наш умом и сердцем. Два дня назад он уехал в Нью-Йорк сделать последние закупки для типографии.
Алехандро, Панчете и сенатор Седрон заспорили о предвыборной пропаганде, потом заговорили о заседаниях аутентиков в Лас-Вильясе. И тут Седрон пошел рассказывать старые анекдоты из жизни Капитолия и про дуэли, в частности про дуэль Майдике с Сайасом Басаном около Альмендарес; постепенно дошли до самых последних — между Васконселосом и Рубеном де Леон (Васконселос был ранен в палец) и между Аскарате и Диего Висенте.
Кристина и Даскаль отошли к софе на другой конец террасы.
— Вот ты называешь суеверия глупостью, — сказал Даскаль, — а это неверно. Твой муж тоже с презрением относится к суевериям. А между тем у нас правят фетиши и те, кто владеет этими фетишами: бойцовыми петухами, игорными домами и притонами — вот они, подлинные институты республики, и так будет до тех пор, пока лотерейный билет остается единственным путем к счастью.
— Это ты о чем? — спросила Кристина.
— О фетишах. Смотри-ка. Вот перед тобой стоят и разговаривают три фетиша, а у каждого из них — свои фетиши.
— А что это такое — фетиш?
— Для многих людей — они, — сказал Даскаль, пальцем показывая на разговаривающих.
— Не надо, увидят.
— Плохое правительство, циклоны, мертвый сезон в полевых работах — во всем этом повинна судьба, вот людям и не остается ничего другого, как по субботам слушать приютских сирот, зазывающих публику поглядеть, как они вынимают из колеса лотерейные шары. Все хотят счастья, вот и отдаются в руки служителей обмана, которые зовут к нирване, проповедуют пассивность, отказ от борьбы, смирение перед роком.
— Но ведь везде одинаково, Луис, все люди хотят покоя и счастья.
— Да, но все-таки сначала пытаются их добыть.
Алехандро Сарриа позвал Кристину, и она отошла к ним. Алехандро шепнул ей что-то; Кристина вышла и тут же вернулась, неся на подносе анчоусы и соленое печенье; поставив все это на алюминиевый столик перед софой, она опять подошла к Даскалю.
— А анчоусы тоже фетиш? — спросила Кристина.
— Только классом пониже, просто талисман.
— Талисман для чего?
— Для того чтобы удавались такие вот интимные приемы. Заметь-ка, Седрон сменил сегодня свой обычный костюм из голубого дриля на зимний, шерстяной. Для политиков костюм из дриля — фетиш, освещающий успех. Они уже сменили несколько фетишей. В первые годы республики толстая пальмовая трость для них была как четки для богомолок. В наше время фетиши подорожали: на смену костюму из чистого дриля пришел модный «кадиллак».