- Не знаю – растерянно ответил Артем – Я ему под хвост не заглядывал!
- Самец, самец! – категоричным тоном заявила Настасья Михайловна – Только самцы бывают столь беспардонно наглыми! Покойный Афанасий Матвеевич, бывало, в сильном подпитии, меня тоже курицей называл!
- Он мне сказал, что его зовут Тима! – обреченно признался Артем, сокрушаясь о том, что быстро сплавить птичку в «добрые и надежные руки» не удалось – Еще там, на аллее!
Настасья Михайловна тревожно взглянула на молодого соседа, слегка принюхалась – не несет ли перегаром и осторожно переспросила:
- Что сказал, простите, Артем, а, то я, как-то плохо расслышала?
- Сказал, что зовут его Тима – терпеливо, точно ребенку, объяснил молодой человек, все мысли которого были направлены к мечтам о сухих носках и чашке крепкого кофе – И еще сказал, что он хороший!
- Даже так! – пожевала губами любопытствующая старушка, на всякий случай, отодвигаясь подальше от ненормального соседа, разговаривающего с попугаями на темных аллеях – Вы, часом, Артем, не поскользнулись? Не падали? Головой не бились? Вас не тошнит, не мутит, голова не кружится? А то, знаете ли, мне показалось…
- Вам показалось – торопливо ответствовал Артем, на все лады, кляня говорливую птицу, сейчас, как назло, притихшую в блаженном тепле. Вот так и рождаются самые нелепые слухи! – Так не знаете, чье сокровище?
Настасья Михайловна задумалась, подкатив глаза и опершись руками в перчатках о длинный зонтик, появившийся, точно из воздуха:
- Ну, даже не знаю, не знаю, чем и помочь – пробормотала она – У Васильевых, тех, что из девятой квартиры – хомяки. Они все время хомячутся и воняют! Мимо их дверей приходится пробегать, зажав нос платком! У Брошкиных, с тридцать первой – доберман и овчарка, им этих мамонтов бы прокормить, не то, что попугая, у Аглаи, из семнадцатой – аквариум и персидские кошки, злющие и вечно голодные. Они мигом птичку приговорят, та и ахнуть не успеет, у Грязновых, со второго подъезда – какие-то змеи по дому ползают, да и сама Ираида - то, как змея злющая, худая, да еще и косит одним глазом..
- А попугаи? – продолжал настаивать Артем, погребенный потоком информации. Он даже и не подозревал, что в их доме, обитает, чертова прорва любителей живности – Попугаи у кого-нибудь есть?
- А как же! – внезапно ахнула всезнающая Настасья Михайловна – У этого бандюка с угловой квартиры, ну того, бритого, что на «танке» ездит – У него есть!
Артем сокрушенно качнул головой – он прекрасно знал этого бандюка, милейшего человека, отца семейства, короля коржиков и ватрушек, заправляющего всем хлебным бизнесом в его родном городе.
Бритый на «танке», то есть на не самом огромном, навороченном «Джипе», саморучно выпекал торты и пирожные и являлся, как только что вспомнил Артем, счастливым обладателем огромного какаду, приобретенного где-то на просторах нашей родины, за бешенные деньги.
И сам хозяин, и его жена и двое милых детей, в своем Джордже души не чаяли и хвастались домашним любимцем, куда чаще, чем успешным и вполне легальным бизнесом и крутой машиной.
Что им какой-то зеленый, полудохлый, волнистый попугайчик, который в Австралии считается птицей мусорной и не опрятной, на вроде нашего сермяжного, воробья обыкновенного.
- Придется к себе забрать! – растерянно проговорил Артем, запрыгивая в подъезд – на улице замерзнет – птица нежная, тропическая, а там, может и хозяин найдется!
- Заткнись куррицца! – ожил попугай, словно зачуяв, что речь вновь зашла о нем и Настасья Михайловна, все так же поджав губы, неодобрительно качнула шляпкой:
- Как же, как же – нежная и тропическая, а ругается, как сапожник! Вот уж приедет Антонина Антоновна, она этому горлопану быстро хорошие манеры привьет, спесь с перьев посбивает!
**
Со своим приобретение Артем изрядно намучался в первый же вечер – ошалевшая от тепла и яркого электрического света, птица вырвалась из шапки и принялась суматошно метаться по просторным комнатам, натыкаясь на предметы мебели и истошно вопя, а в довершении всего, плюхнулась прямо в чашку горячего кофе, который ее новый хозяин, успевший сменить носки, столь опрометчиво оставил без должного надзора.
Горячий кофе обжег ноги, и попугай завелся по новой, сотрясая возмущенными криками квартиру.
- Заткнись.. заткнись куррицца! – вопил несчастный диким голосом с люстры – Тима хороший, хороший мальчик! Тима послушный! Тима! Тима! Заткнись!!!
Угомонилось пернатое создание только после того, как Артем выключил свет, оставив мигать лишь слабый ночничок.
Тима, отогревшийся и слегка притихший, еще долго копошился там, вверху, на люстре, а Артем, утомленный и подавленный, заснул, как убитый, так и не включив свой любимый ночной канал.
Вечернее общение с телевизором – единственным верным другом на протяжении многих долгих лет, откладывалось на неопределенный срок.
Пробуждение оказалось не из приятных – наглый террорист, оккупировавший квартиру, важно вышагивал по голове нового хозяина и что-то возмущенно чирикал на своем невразумительном, птичьем языке.
Артем сопротивлялся, как мог – он натягивал на голову одеяло, затыкал уши, пытаясь вернуться в прежнее, дремотное, «допопугаечье» состояние, но пернатый не желал успокаиваться. Вопли его становились все пронзительнее и Артем, обеспокоенный тем, что обозленные соседи вызовут МЧС или полицию, нехотя оторвал голову от подушки.
-Чего тебе надо, ястреб малорослый? – хмуро поинтересовался он у наглой птицы, в очередной раз услышав - «Тима» и «Заткнись».
- Тима! Тима! – распетушился зеленый, озабоченно чистя перья – Хорроший!
- Жрать, небось, хочешь? – ахнул Артем, у которого явственно заурчало в желудке – Вот, не было печали!
Птица наотрез отказалась клевать крошки, презрительно мяукнув, что, как подозревал озадаченный Артем, было не совсем типично для попугаев, но зато, напилась воды и продолжала верещать, настойчиво требуя калорий.
- Не было печали! – в который раз за бесконечно длинное утро, пробормотал Артем, ощущая непривычную ответственность за найденыша – Ладно, придется прогуляться в магазин.
Где продаются корма для таких наглых птиц, Артем, в точности, не знал, но подозревал, что в супермаркете на углу соседнего дома, можно найти корм даже для любезных сердцу Грязновой Ираиды, змей, а не то, что для волнистых попугаев.
Строго-настрого приказав попугаю заткнуться, Артем направился в магазин, а попугай остался сидеть на люстре, вероятно, опившись воды и слегка подрастеряв боевой задор.
За ночь слегка подморозило и ноги, в этот раз, для разнообразия, не промокли.
Быстрым шагом приближаясь к вожделенному магазину, Артем неожиданно был остановлен совершенно пронзительным ревом.
Он даже подпрыгнул, машинально осмотревшись по сторонам, точно ожидая, что мерзкий зеленый террорист, каким-то образом вылетев из квартиры и научившись плакать, притаился за спиной.