Так бывает
Ему всё чаще становилось тоскливо. И на работе, и дома. Так что он очень рад был этой командировке. Сначала расстроился, что коллеги не поехали, а потом признался себе, что совсем не огорчён этим. Даже неловко стало. Но что он мог поделать: ему уже давно было неинтересно с ними. Он почти дословно знал, что и когда говорил бы каждый из них.
После пятой рюмки у Макарова остаются только похабные анекдоты, а Левинский с умным видом заводит волынку о работе: он предельно ленив, но поговорить - любимое дело. Мащенко начинает с политики, а, захмелев, переходит к прозрачным намёкам насчёт повышения своей жены.
А ему не хотелось анекдотов и политики. Он отдал Майдану немало времени: мёрз в оранжевых стояниях и шествиях, вопил вместе со всеми: «Ю-щен-ко!» и «Нас не подолаты!». Собирал на работе деньги и своих не жалел. Очень радовался победе. А потом.… Увидел, что ничего не изменилось, и зарёкся участвовать в политике, да и говорить о ней.
И пустых разговоров о работе ему совсем не хотелось, и жену Мащенко он не собирался повышать. Подумал, что не смог бы работать со своей. Им хватало вечеров и выходных. Они не ругались, но почти и не разговаривали: за двадцать шесть лет уже всё успели сказать друг другу. Иногда он чувствовал, что раздражает её. И тем больше, чем лучше шёл её бизнес. Она вечерами сидела за компьютером, а он в другой комнате работал или читал. Ему временами казалось, что, если он вдруг не придёт домой, или даже пропадёт на неделю, жена и не заметит.
Сергей любил поезд, поэтому и отказался ехать вместе с директором на машине. Смотрел в окно, как в детстве радуясь, петляющей речке, дороге, ведущей в еле видную деревеньку, стоящим у болота аистам.
Вот только никак не мог он освободиться от мыслей о работе, которая в последнее время всё больше тяготила его. Вёл под стук колёс сам с собой диалог:
- Ты же за этот год ничего не сделал: не то, что изобретения, ни одного мало-мальски стоящего технического решения.
- Зато отдел работает, как часы: ни одного срыва срока, и люди не разбежались. А Сергеев? Если б не я, так бы и сидел в инженерах у Федорченко. Одна его система защиты чего стоит! Я бы до такого не додумался….
- Не надо было в начальники лезть, оставался бы главспецом, и не такое бы придумал. Разве это дело: деньги считать да щёки надувать на бесконечных совещаниях?
Его мысли многим показались бы надуманными. Одним вообще не до рассуждений «нравится - не нравится»: выжить бы. Другим, главное деньги, а на остальное начхать. Третьим только бы поруководить и покомандовать другими. Но ему повезло: он любил своё дело и был стоящим инженером. Вникал во все нюансы, осваивал новое, учился, разбирался, писал заявки на изобретения. И работал, работал. Не жалея вечеров и выходных. А тут вдруг почти чиновничья работа.
Поезд прогрохотал по мосту, и это отвлекло его, мосты через реки всегда приятно волновали. Он подумал, что не отказался бы от попутчика. А лучше попутчицы.
- Посмотри в зеркало, - тут же сказал он себе, - ты опять забыл, что тебе не тридцать, и даже не сорок. Давно пора смириться с тем, что приключений в твоей жизни больше не будет.
Он вспомнил о недавнем, так измучившем его романе, и то, как вдруг до него дошло, что всё, что он себе напридумывал, держалось только на его подарках и деньгах. «Хорошо хоть хватило мозгов и сил понять это и поставить точку».
- Да и с людьми ты разучился общаться, через полчаса начнёшь томиться. Так что, радуйся, что ехать и выпивать тебе одному, - решил он.
На большой станции Сергей вышел, наблюдал за вокзальной суетой, пассажирами и торговцами, шумно предлагающими всякую снедь и напитки. Купил у аккуратной старушки пирожок с картошкой и бутылку пива. С удовольствием поел и выкурил сигарету. Поболтал с симпатичной проводницей, подумал, что если заскучает, можно будет пригласить её на рюмку коньяку и кофе. Помог двум женщинам подняться в вагон и поднести сумки к купе. Открыл дверь и чуть не задохнулся от запаха чесночной колбасы и перегара. Виновники - два подвыпивших мужичка - сидели за накрытым столом, и сразу радостно загомонили по поводу появления попутчиц, предлагая им немедленно присоединиться. Те не разделили их радость, и уже собрались идти к проводнице, когда Сергей предложил им своё купе.
- А вы что один едете? – спросила высокая пышная блондинка лет сорока или больше.
Он ответил, что один.
- А если кто-то потом сядет? – засомневалась другая женщина. Она была того же возраста, обычного роста и неблондинкой.
- Не сядут.
- Пошли, Наташка, - скомандовала «большая», как он назвал её про себя, - мужчина сказал, значит, не сядут.