- Спасибо, Сережа, - ответила она. - Но мне ничего не нужно, всё плохое позади: сын учится в техникуме, дочка замужем.
Они то разговаривали, то молчали и смотрели в окно, а поезд нёсся мимо городов, деревень и одиноких пристанционных домиков, в которых, несмотря на поздний час, светились окна. А ещё они целовались, но не так, как в тамбуре: Наташа отводила губы, а он не настаивал. Ему и так было хорошо: и от этих невинных поцелуев и пожатий её рук.
В какой-то момент Наташа сказала, что устала и надо бы, хоть немного поспать. Он, расстроенный, вышел. Ему так не хотелось расставаться с ней, и стало обидно. Сергей не понимал, какая усталость, какое спать, когда с ними такое…. Или это только с ним так…?
Он не дал развиться в себе обиде: знал, что большинство женщин считают совершенно недопустимым для себя переспать с мужчиной в первый день знакомства. Как бы он ей не нравился, как бы ей этого не хотелось. Даже, если другого раза, может, и не будет никогда. И ничего с этим не поделаешь: нельзя - и всё.
«Размечтался», - подумал он, да ещё и решил, что староват для неё.
Она позвала его. В купе было совсем темно. Он не решился подойти к ней, хотя так хотелось поцеловать её ещё хоть раз, пусть и на прощанье. Сказал: «Спокойной ночи», достал матрац с верхней полки, разорвал пакет с бельём, расстелил простыню, и вдруг услышал тихое: «Серёжа, иди сюда». Он так обрадовался, что бешено заколотилось сердце, и в голове пронеслось: «Не подохнуть бы от радости». Благодарность и нежность к ней переполнили его. Он стал целовать её руки, лицо, волосы, глаза, касаться губ.
- Можно я включу свет? - попросил он.
- Не надо, - тихо ответила она, - я….
- Но я так хочу видеть тебя! - он встал и включил светильник над соседней полкой.
Он знал, что у женщины, когда она лежит в полумраке, лицо не такое, как всегда. Это и есть её настоящее лицо, по нему сразу можно определить: добрая она или никакая, искренняя или не очень. И, если это непритворная и чистая женщина, и ты небезразличен ей, она может оказаться намного красивее.
Он не разочаровался: ему так понравилось это её другое лицо. Он любовался ею, говорил слова, которые радовали и смущали её. Она тоже целовала и обнимала его, удерживая, когда он хотел приподняться и посмотреть на неё. Но он всё-таки отрывался и смотрел.
- Какая ты красивая, - говорил он.
- Врёшь ты всё, - еле слышно отвечала она.
- Зачем? - спрашивал он. - Зачем мне врать?
- Не знаю, - шептала она, - просто врёшь и всё.
И он опять целовал её. Уже в губы, и в шею, и в грудь. Ему всё нравилось в ней. И стыдливость: не показная, а естественная, которую он старался приглушить словами и нежностью. И запах: от неё пахло свежестью, молоком и, почему-то, корицей.
- Какие руки у тебя ласковые, - прошептала она и добавила. - Ложись ко мне.
- А мне это не снится? - спросил он.
- Мне тоже кажется, что это сон, - ответила она, - и я так боюсь, чтобы он не кончился.
Он разделся и лёг. От прикосновений к её прохладному телу, ласкового шёпота, и от движений по нему её маленьких мозолистых рук ему было так приятно, что кружилась голова. Эта женщина не побоялась его, почти чужого, увидела в нём намного больше, чем он был, и теперь дарила ему себя. И он находил для неё слова, которые удивляли его самого. Их нежностью, которая накопилась в нём и давно уже была никому не нужна. Слова словами, а ещё было желание отдать ей всего себя, ласкать, сделать так, чтобы и ей было хорошо. И при этом он боялся сделать или сказать что-нибудь не так, чтобы не дай бог, не обидеть её.
Он целовал её, задыхался от счастья, и опять у него мелькало в голове, что так не бывает. Что с ним, точно, ТАК никогда не было….
- Серёжа, – в какой-то момент выдохнула она и отстранилась, - прости, я не могу.
- Да я понимаю, - смущённо проговорил он и сел.
Хотел что-то ещё сказать, повернулся к ней и…
От слов, от нежности, с которой он касался её губами и руками, она забывала стыд, который охватил её вначале. Он открывал на её теле такие места, о которых она до сих пор и не догадывалась. На шее, груди, за ухом…. Она вздрагивала и извивалась, что-то шептала и поражалась себе. Да и не она это была, особенно в тот момент, когда вдруг сорвала с себя ночную рубашку и обняла Сергея…