На его движения она отвечала своими, именно так, как ему нравилось: сдержанно, как бы стесняясь своей страстности, и он ощущал такое блаженство, что даже боязнь, чтобы это не закончилось слишком быстро, куда-то ушла. Всё ушло. И их купе, и грохочущий поезд, и Света. Да и сам он со всеми своими земными мыслями. Всё осталось где-то там, далеко-далеко внизу.…
А когда они вернулись, долго не могли отдышаться и лежали обнявшись.
- Серёжа, мне так хорошо было, - прошептала она.
Он ответил, что ему тоже. Очень.
- Я и не знала, что так бывает.
Он хотел сказать, что понял это, но промолчал.
- А я себя прилично вела? – спросила она.
- Лучше не бывает. Только удивляюсь, что у тебя за мужчины были…
- У меня их было аж два, вместе с мужем.
- Немного.
- А ты думал, много, раз я с тобой в первый же день?
- Нет, не думал. Правда.
Наташа усмехнулась.
- Что ты? – спросил Сергей.
- Представила, что было бы с моими детьми и учениками, если б они узнали, что я, едва познакомившись с мужчиной...в поезде...
- А знаешь, хоть ты мне и сразу понравился, я бы ни за что, - сбивчиво продолжила Наташа, - ни за что… если бы ты…Ты так вёл себя со мной, хоть мы и целовались уже. Как мальчишка. И это твоё обиженное: «Спокойной ночи». Скажи, а у тебя много женщин было? – спросила она.
Он промолчал.
- А я и так знаю, что много. Ведь много, ну признайся?
- Это давно было, а значит, почти неправда. А, главное, таких, как ты у меня никогда не было.
- Опять врёшь, - сказала она.
- Почему опять? - сказал он. - Я только про учительство соврал.
- А я поверила только потому, что ты сказал, что это давно было. Ты совсем не похож на учителя, и от тебя таким одеколоном пахнет.…Я даже почти уверена, что ты его не у нас покупал, правда?
- Да. Не у нас: в Париже.
- Ого! А ты много поездил?
Он ответил, что немало.
- А почему не рассказывал? Этот, с телевидения, успел все страны перечислить, где побывал. Знаешь, зло берёт. Был бы интересным человеком, а то ведь обычная серость. И такие, как он ездят по миру, игрища устраивают, развлекаются. Откуда деньги на это?
- Да всё от рекламы, которой мы давимся.
- Серёжа, - вдруг спросила она, - кто ты?
- Да никто, - ответил он, - может быть, когда-то был неплохим инженером. Мне, кстати, в молодости у вас на станции предлагали оставаться, давали хорошую должность. А теперь так, скорей не инженер, а администратор.
Она сказала, что рада, что он не банкир и не бизнесмен. Стала объяснять почему. Но Сергей слушал вполуха, думал о том, что он всё-таки везучий, раз встретил такую женщину. Сказал Наташе, что он сейчас, наверное, самый счастливый человек во всей области, а может быть, и в стране. Да и в мире едва ли найдётся кто-то счастливее его. Ну, может, где-то в Африке или Австралии, пару человек. Наташа опять говорила про его враньё, он возражал, а сам думал, что ничем не заслужил такого подарка судьбы. Про Володю, который едва сводит концы с концами, работая в школе. Про двоюродного брата, который взял на воспитание мальчика и девочку из детского дома. Что даже не додумался при встрече предложить ему денег…
Когда он проснулся, сразу увидел, что её нет. Но не мог поверить, что она просто так взяла и сошла на своей станции. После всего, что было. И даже не попрощалась. Но выходило так: не было её вещей, постельного белья. Он осмотрел всё купе: записки тоже не было. Значит, она просто взяла и ушла. А не попрощалась, потому что он спал, и она пожалела его будить.
- Ещё проверь на месте ли деньги? – сказал он себе, но, конечно, не стал этого делать.
Некоторое время он сидел, опустив голову на руки, и чуть не плакал.
Потом оделся, умылся, выпил полстакана оставшегося коньяка. Смотрел в окно и ничего не видел. «Как же так? Почему?» – всё время звучало в голове.
Он не понимал, как он мог не услышать, как она вставала, одевалась, доставала сумки. И подруга её должна была зайти. Но даже, если он, идиот, так крепко спал, как же было не разбудить, не сказать ни слова на прощанье. И даже ни строчки не написать…
Он полез в карман пиджака за сигаретами, и рука наткнулась на сложенный вчетверо тетрадный лист. Разволновавшись, поспешно развернул его и начал читать:
«Серёжа, прости, что я не разбудила тебя и не попрощалась. Моё оправдание только в том, что мне от этого, наверное, больнее, чем тебе. Когда ты уснул, я никак не могла избавиться от мыслей о том, что и как будет утром.
А когда писала это письмо, думала, что, если ты проснёшься, я выброшу его. Но ты не проснулся. И я даже рада этому. После этого дня, нашей ночи и такого тебя, я побоялась увидеть разочарование и холод в твоих глазах, побоялась услышать не те слова. А вдруг, ты просто поиграл со мной в любовь, и тебе больше ничего не нужно? Но даже, если это так, я – не в обиде. Сомневаюсь, что когда-нибудь ещё услышу такие слова и утону в нежности, которой ты так щедро одарил меня. Со мной никогда не было ничего подобного. Спасибо….»
Дочитав письмо, он вскочил и пошёл к расписанию. Потом быстро собрался, сдал бельё. Проводница немного удивилась и предложила ему чай или кофе. Он отказался. Вернувшись в купе, перечитал письмо. Читая, он слышал её голос:
«А если я не права, прости меня, пожалуйста, и забудь всё, что ты прочитал до этого. Вот мой адрес. Я хочу, чтоб ты знал: можешь приезжать ко мне, когда захочешь, в любое время, без всяких предупреждений. На день, на два, на сколько захочешь. Я всегда буду ждать тебя».
Проводница увидела его с сумкой в тамбуре:
- Это не ваша станция, вы перепутали, вам ещё три часа ехать.
- Нет, - ответил он, - я уже приехал.
На ступеньках он вдруг вспомнил прочитанную в каком-то рассказе фразу: “В сорок лет он ушёл за цирком”.
- А я в почти пятьдесят, - вслух сказал он, - сошёл не на своей станции.
- Счастливо, - сказала проводница, улыбнувшись, и добавила, - а я думала, что так не бывает.