— Ты че, ё-моё? Уже больше недели!
— Неделю! Задолбали. Когда пойдем-то, как думаешь, Тафьев? — спросил Сава.
Его товарищем по окопу был Тафьев, который родился, рос и служил в Северном округе. Он планировал верные шаги для бригады еще на Северном рубеже, когда под его командованием было пятнадцать человек. Сава с восхищением общался с Тафьевым. Для Савы военное дело было неизвестным и чуждым, но то мастерство, с которым владел этим делом Тафьев, завораживало его похлеще волатильности Родуена.
А теперь, когда всей оставшейся массой воск командует лично Диктатор, было ясно, что никакая стратегия уже не нужна — движение будет только вперед. Оставалось ждать команды «К бою!».
— Пойдем тогда, блин, когда прикажет Диктатор. — ответил Тафьев.
— А вот ты, когда бы скомандовал бой? — затягиваясь и щурясь от палящего солнца спросил Сава.
— Гофман, откуда мне знать-то, блин. Я ж бригадой только, блин, командовал.
— У тебя опять сочится там… — на свежем бинте, намотанном вокруг шеи Тафьева, опять появилось красное пятно.
— Да, блин, черт с ней. Обработали хреново. Я же говорил прижечь нужно было, блин.
— А ты представь, что у тебя в подчинении бригада в триста человек. — продолжил Сава.
— Дык, это уже не бригада выходит, Гофман.
— Ну ты же стратег. Ты понял, о чем я. Триста шапок с автоматами.
— Ну… Блин. Я бы скомандовал еще 1 июня, когда ночи были длиннее. И выступать ночью.
— Почему ночью-то?
— Прохладнее. Больше смогли бы пройти.
— Ааа… — протянул Сава.
— Наука, блин…
Численность войск, которые остались после боев была неравна — триста человек и двадцать единиц артиллерии Единого Государства против сорока человек и трех единиц артиллерии Нового. Семигоров не хотел терять ни людей, ни технику — поэтому ждал, что боеприпасы артиллерии кончатся у противника — крепости щитов хватало. Из кабинета Диктатора был слышен его разговор по телефону:
«Они думают, что достанут наши войска снарядами, господин Префект… — Да, немного осталось у них… — Да, у нас полный боекомплект… — Планирую выступать через день, господин Префект… — Спасибо, господин Префект… — До свидания».
Семигоров повесил трубку телефона, откинулся в кресле, посмотрел в потолок и крикнул: «Комендант!».
— Слушаю, господин Диктатор. — произнес заскочивший в дверь Легат.
— Связь к Ахемену провели?
— Да, господин Диктатор.
— Звони в штаб Ахемена.
— Слушаюсь!
Прошло три минуты.
— Соединено, господин Диктатор! — крикнул Легат.
— Алло. У аппарата Диктатор Единого Государства Семигоров Юпитер Норович. Ахемен, слышишь меня?
— Да, слышу Семигоров. Говори, что хотел. Отступаете? — язвительно ответил на другом конце провода Сатрап Нового Государства.
— Ты знаешь, нет такой необходимости, Ахемен.
— А зачем звонишь?
— Сдавайтесь, Ахемен. Вам осталось жизни три дня. Сохрани ее и себе и твоим бойцам.
— Если ты думаешь, что, добравшись до Бесса, вы меня запугали, то это не так. Ты неправ, Семигоров, только сделайте шаг в центральную часть пустыни — нам терять нечего.
— А жизнь?
— А какая жизнь будет, если мы сдадимся?
— Жидкая, питьевая и не соленая.
— Мы воду сами возьмем, когда придем в ваши другие округа.
— Ты сильно только не гони, Ахемен! Дай убежать нам! — громко и надрывисто говорил Диктатор.
Ахемен заверещал противным смехом в трубку, сказал «да куда вы убежите то, бараны?» и бросил трубку.
— Отлично. — сказал Диктатор — Комендант!
— Да, госп…
— Обрывай связь со штабом Ахемена. Войскам приказ о полной боеготовности. Чистить оружие и усилить на двенадцать часов щиты. С утра раздать бойцам лазерные ежи, проверить состояние индивидуальных плазменных щитов.
— Слушаюсь. — выпрямился комендант.
Всю ночь оборонительные плазменные щиты сдерживали натиск ударов артиллерии Нового государства. Бойцы старались концентрироваться на чистке оружия и проверке обмундирования. Лупило так, что щиты чуть ли не лопались. Это была больше не артиллерийская, а психологическая атака — подавить настрой войск Единого Государства.
— Во долбит, мразь! — ругался Тафьев.
— Да, неслабо. — отвечал Сава.
— Да херачат ужасно. Спасибо заводам за щиты, да?
— Да-а-а. Иначе, каюк всем нам тут был бы.
— Это уж точно! Ха-ха-ха — бешено посмеялся Тафьев.
Тафьев был ростом под два метра, с грубым голосом и тяжелой рукой. Он носил черные очки даже ночью и бороду до груди, поэтому, когда он смеялся, становилось только страшнее, но никак не веселее. Тафьев был жестким, агрессивным и воинственным. Он, причем, это объяснял: «Я, блин, снег жрал волчьим хвостом в лесу Серверного округа, пока ты Родуены считал». И поспорить с этим было трудно. Но с Савой они нашли какой-никакой язык, благодаря все тому же легкому характеру Савы.