— Мы годами в землянках жили — и ничего, здоровье не потеряли, — утешали служивые. — Вы тоже притерпитесь.
Начали строиться, а фронт тем временем снова отодвинулся и утробно ворчал где-то далеко, может быть, снова под Рамушево. Фашисты убрались вслед за ним и в деревне не появлялись. Выстрелы же в ближайших лесах слышались часто — ребятишки со всякого рода брошенным оружием баловались. Возвращаясь в овраг, наперебой рассказывали, кто что нашел и кому из чего пострелять удалось. Гришке не до того было. Пока мать хлеб жала, с маленькими управлялся, землянку строил, следом картошка приспела. Ее надо было выкопать и снова в землю упрятать подальше от фашистского глаза, сена опять же корове заготовить — восемь коров в бомбежку побило, а их Муська жива осталась.
Гришка знал многие крестьянские работы, но о сене всегда заботился отец, и со стороны это дело казалось простым и легким. Когда же сам за него взялся, почувствовал, что жидковат для такой работы: литовку надо все время держать на вытянутых руках, а она тяжелая, чуть помашешь — коса в землю начинает тыкаться, да так, что иной раз еле ее вытащишь.
Вначале маета одна получалась, но он упорствовал, и руки привыкли к нелегкому труду, окрепла и перестала ныть спина. Медленно, совсем не так, как у отца, но начали расти стожки. А раз пошло дело, то почему бы и ему не «попромышлять»? Припрятал полмешка ручных гранат — ребята целую машину с этим добром нашли, и каждый «прибрал», сколько хотел.
На первых порах больше с запалами баловались. Бросят в костер — он и взорвется, даже головешки разбросает. Вскоре другое игрище придумали. Вобьют гвоздь в землю, потом вместо него запал вставят, сверху тот же гвоздь пристроят — и лопатой по нему. Запал сначала негромко щелкнет, а отскочишь, рванет так, что небольшая воронка получается.
У него однажды запал взорвался сразу, лопата подскочила вверх и самого едва не опрокинула. Все произошло молниеносно, ничего и сообразить не успел, лицо белее сметаны стало, глаза под лоб увело. Кирюха Хренов подскочил к отставшему в «военной подготовке» приятелю:
— Балда! Ты от противотанковой гранаты запал сунул, а он сразу взрывается. Нажал бы посильнее, пока в землю вталкивал, так без пальцев остался! Есть у тебя еще такие? Ну-ка покажи. Во, видишь? Они длиннее и толще. Соображать, Гриша, надо, чтоб без головы не остаться, — внушал местный острослов.
Наигрались вволю запалами — за гранаты принялись. Стали глушить ими рыбу. Гранаты тоже взрываются не сразу, до дна, наверно, успевают опуститься, тогда только. Вода задерживает осколки. Если и вырвется какой, то не страшно, а рыбы иной раз всплывет столько, что удочкой и за день не наловишь.
В этот выдавшийся свободным день Гришка решил порадовать мать добычей и отправился на реку. Ветра не было, и потому казалось, что вода в Полисти остановилась и никуда не текла, а мир замер, наслаждаясь теплом и покоем. Такая благость стояла на земле, что не хотелось нарушать ее, и мальчишка долго сидел на берегу, как-то по-новому открывая для себя и светлую синь небес, и блеклую голубизну воды, и доверчиво склоненные к ней длинные ветви ив. Все заботы куда-то отступили, обуяла парнишку лень, и ему пришлось пересиливать себя, чтобы подняться на ноги и заняться делом.
Бросил три гранаты, и мешок хорошо наполнился. Последнюю, четвертую, решил взорвать за изгибом реки, поближе к деревне. Пока шел туда, вставил запал, ручку на боевой взвод поставил, а вышел за поворот и будто в стену уперся: один фашист, в форме, высокий, к нему спешит, другой, рыжий, в белой рубахе и подтяжках, с противоположного берега на него уставился. Бросить гранату в долговязого, а самому дать деру? Он-то убежит, а что эти гады с семьей сделают?
Лопоча что-то на немецком, Долговязый подходил к Гришке. Говорил не сердито, вроде бы уговаривал. Рыжий с того берега закричал громко и повелительно:
— Рус, ко мае! Ко мае, рус!
К себе зовет, догадался Гришка, посмотрел на гранату, на мешок — с ними-то что делать? — и, ничего не решив, чувствуя спиной холод, стал переходить по камням на другой берег реки. Там увидел крупные веснушки на лице Рыжего, его светлые, почти белые, глаза и удивился: Рыжий пятился от него и хватался рукой за живот, где немцы носят пистолет! Долговязый тоже боялся гранаты, но шел к нему, а этот...
— Рус, бросай! Вассер, вассер! — отступая от него, кричал Рыжий.