Настоящее искусство! — думаете вы про себя.
Искусство селекционера сродни искусству скрипача. Память его пальцев, ощупывающих колос или зерно, интуиция, с какой он улавливает оттенки цвета и формы сорта и с какой отбирает мгновенно, не задумываясь, нужную тональность и нужную окраску для будущего произведения, — поразительны. В этом есть что-то от волшебства.
Генетик — это не скрипач, выступающий без сопровождения оркестра. Это скорее дирижер. Его палочка руководит сразу десятками инструментов. И хотя дирижеру тоже не чуждо вдохновение, он не отклоняется от той музыкальной программы, которая начертана композитором на нотной бумаге. Роль дирижера — разыграть все по нотам и привести оркестр к заключительному аккорду.
Скрипач-импровизатор иной раз не знает, куда «заведет» его мелодия.
Дирижер придерживается точной программы. Он точно знает, где должны вступить трубы, когда надо дать знак валторне. Он должен иметь отличный слух и слышать каждый инструмент в отдельности и все разом.
Генетик обязан быть дирижером. Он работает планомерно, по программе, реализовать которую невозможно, не пользуясь инструментами всех наук, имеющих касательство к созданию нового произведения природы.
Нельзя допустить фальшивой ноты, нельзя взять бекар там, где значится диез. Не получится настоящей музыки, если скрипач захочет сыграть симфонию на одном инструменте. Ключ к партитуре, которой следует генетик и которой должен следовать селекционер, — это хромосомная теория наследственности, менделевы законы наследственности.
Забота Вавилова о дружном звучании биологического оркестра была направлена против тех солистов, которые надеялись проиграть симфонию на одной фанфаре, да еще и без нот. Нет, селекционер должен быть первой скрипкой. По ней равняются остальные инструменты оркестра, но они нисколько не заглушают слабый голос скрипки. Сила гармонии в том и состоит, что на фоне других инструментов голос скрипки усиливается, и общий аккорд звучит слаженно и мощно. Дружная работа советских ученых, их энтузиазм и творческий подъем, который был сродни общему революционному подъему в нашей жизни, сделали нашу науку в двадцатые-тридцатые годы форпостом мировой генетики и селекции, биохимии и дарвинизма.
Перелистывая партитуру селекционера — вировскую коллекцию сортов, — такой опытный дирижер, как Вавилов, отчетливо видел и трудные аккорды и сложность прочтения вариаций, написанных великим композитором жизни — природой.
Одна нота не аккорд. Но одна нота может испортить аккорд, прозвучать резким диссонансом, если она взята не вовремя или в другой тональности.
Знание партитуры (генетики) — вот что прежде всего необходимо, чтобы создать новый сорт.
11 июня 1940 года академик ставит точку в труде, который увидит свет через 25 лет. Называется он «Критический обзор современного состояния генетической теории селекции растений и животных». Это завещание ученого всем советским биологам. Красной нитью в «Обзоре» проходит мысль о необходимости дружной работы генетиков и селекционеров.
Действовать по точным законам науки — химии, физиологии, биохимии и самой биологии — завещание Вавилова творцам новых растений.
Рассмотрим конкретный пример. Пшеницы Средней Азии обладают высокой устойчивостью и к почвенной и к воздушной засухе. Это бесспорный факт. Разве не заманчиво скрестить их, например, с украинскими пшеницами, чтобы придать последним бóльшую засухоустойчивость? Однако простое скрещивание сопряжено с большими сложностями. Оно не укладывается в простые схемы, даже если понимать засухоустойчивость как обусловленную несколькими генами. Среднеазиатские пшеницы наряду с засухоустойчивостью обладают сложным комплексом признаков: они поражаются в наших условиях различными видами ржавчины, головни, мучнистой росой, гессенской и шведской мухами. Это уж диссонанс. Композитор жизни и в других местах партитуры проставил неверные ноты. Пшеницы Азии к тому же трудно обмолачиваются, полегают в условиях Украины, требуют повышенной температуры в период созревания, мало зимостойки. Выхватить из цепи признаков лишь один, нас интересующий, — засухоустойчивость, — и передать его степным украинским пшеницам — задача, сопряженная с огромными трудностями. Селекционер обязан учитывать весь комплекс свойства и не удивляться, если вместе с засухоустойчивостью к новому сорту «прицепится» еще какой-нибудь признак, унаследованный от предков, скажем, чрезмерная зябкость.