-- А ребёнок? - удивился Сергей. -- Ирма же беременна была?
-- Вот вытащим её и всё узнаем, - кивнула Леся, ища зажигалку.
-- А если она не хочет?
-- В смысле? - изумилась Олеся.
-- Она же сама ушла от Лёхи, - Сергей посмотрел на Леську. Глаза поблекли, а тёмные круги не скрывал даже макияж, волосы всклокочены, пальцы дрожат. Как же сильно меняет людей горе. Невероятно.
Корзин встал, разделся и, не глядя на Олесю, вошёл в кухню.
Леся пришла через несколько минут и остановилась на пороге, а Сергей стоял у окна с чашкой горячего кофе в руке.
-- Корзин, ты что-то не договариваешь...
Сергей вопросительно посмотрел на Леську. Какая проницательная! Он многое не договаривает...
Впрочем, он сам виноват. Надо же было так лопухнуться при первом же серьёзном разговоре. А он ещё долго обдумывал, что скажет, если они заговорят о случившемся с Алексом. Сейчас обрушит на него шквал вопросов, попробуй не ответить.
-- Откуда ты знаешь, что Мари ушла от Алекса? С чего ты взял? Может, её похитили. Или её просто не было дома. А может, ты вообще знаешь, где она? Может, это ты её и спрятал?
-- Леська, ты совсем ополоумела?! - Сергей буквально швырнул на стол чашку и впился в любимую разъярённым взглядом. Кофе выплескался на стол. Олеся вздрогнула от звонкого грохота, но чашка покачалась из стороны в сторону и остановилась на самом краю стола.
-- Но ты же...
-- Что я?! - заорал он. -- Я просто сказал, что Ирма ушла от Туманова! Что, возможно, она сама от всех прячется? По собственной воле! А ты как-то иначе можешь объяснить, почему её не было дома во время пожара? - Олеся рассеянно пожала плечами. -- И не надо говорить о похищении. Если её похитили, Алекса не убили бы.
Корзин неслышно выдохнул, смягчив взгляд. Лучшая защита - нападение? Кажется так...
-- Ладно, Лесь, - Сергей притянул её к себе. -- Пойдем спать, а? Я смертельно по тебе соскучился. И потом, утро вечера мудренее.
-- А как же Ирма?
-- А что Ирма? До завтра всё равно ничего не изменится, - он поцеловал любимую в висок. -- Будем искать правильный выход.
-- Но...
-- Но утром. Я очень устал, правда.
Олеся ласково улыбнулась и поцеловала Сергея.
Глава 14. За неё.
Декабрь, 2005 год.
Утром к Ирме пришёл посетитель. Первый за всё время. Знать бы, сколько уже прошло.
Павел выглядел неплохо: подтянутый, выбритый, загорелый. Светлые брюки и яркая рубашка непроизвольно вызвали на лице Ирмы улыбку. Настолько нелепым показался Ирме выбор "костюма".
Алёша бы ни за что не напялил на себя "гавайскую" разлетайку в сочетании с почти белыми брюками. Скорее всего, на нём сейчас был бы хирургический костюм, "пижама", как врачи именуют между собой свою униформу, или белый халат поверх тёмных потёртых джинсов и светлого свитера крупной вязки. Алёша очень любил именно такие свитера - под горло, невесомые, но очень тёплые. И никогда не носил костюмы, даже на лекции.
Ирма помнила. Как и то, какой сволочью оказался друг детства. Улыбка исчезла с её лица, и боль ворвалась в разум с новой силой. Перед ней стоял отец её ребенка. Сына, которого у неё больше никогда не будет. Не будет! А Павел сыпал слова любви и о детях говорил...
Боль и отчаяние захлестнули и вырвались наружу. Словно взбесившаяся кошка Ирма кинулась на Павла. Молча, впиваясь в него колючим взглядом. Разорвала его рубашку, расцарапала лицо, прокусила ладонь, когда он попытался её успокоить. Норовила сделать ему как можно больнее, чтобы он хоть немного ощутил то, что испытывает она. Павел даже не отбивался. Сдался, трусливо сбежал, закрывая ладонью кровоточащую щёку.
Ирма же ещё долго сидела под окном, зажав саднящий от внезапного кровотечения нос, и всматривалась в запертую дверь. Она ждала санитаров, которые неизменно появлялись после каждого подобного припадка, привязывали её к кровати и кололи какую-то дрянь. Но они так и не пришли.
Вот уже который день к ней не являлись санитары, ей не делали уколы, не давали никаких лекарств, её осматривал совершенно другой врач, да и руки понемногу заживали после верёвок. Странно...
Что-то изменилось в последние дни. Почему? Неужели они хотят вернуть её в прежнее состояние больной и разочарованной в жизни одинокой женщины? Зачем?
Она не хочет туда возвращаться. Там больше нет жизни. Там нет мира. Её мира. Ему наступил конец, как только Ирма поверила, что её муж настоящее чудовище.
А Ирма ещё когда-то хотела стать журналистом. Как отец изобличать "зло среди нас". Хорошо, что не стала. Эти изобличители так умело рушат жизни, наживаются на чужих несчастьях. Как и отец.