Тим обернулся, желая подбодрить девушек, и увидел знакомые фигуры врагов, мелькающие между деревьев. Одновременно раздался крик Климова, — «Стрелы!».
В следующую секунду залп накрыл ребят, точнее, только что оставленный за спиной подлесок. Попаданцы побежали. Но не все. Весло, уронив носилки, упал с пробитым горлом. Второй «браток», с паническим воем зажав пробитую руку, метнулся в ближайшие кусты. Носилки с раненым мгновенно ощетинились десятком стрел, не оставляя Виктору ни единого шанса на жизнь. Прочие отделались испугом и дырявым скарбом — рюкзаки надежно защитили их от оружия врага, а начатое в последний миг ускорение сбило прицел вражеским лучникам. Егеря, не пытались отстреливаться: серьезно опередив ребят, они мчались к воротам крепости.
Сержанта мучили дурные предчувствия. Едва группа вышла из леса на открытую местность, и оказались в каких-то парах сотен метров от крепости, как они буквально взвыли, заставляя непрерывно вертеть головой синхронно с изготовленным к бою ружьем. Не удивительно, что именно он первым увидел силуэты вражеских стрелков, сработало боковое зрение. Предупредив товарищей, Климов рывком ушел с линии огня и дважды выстрелил в сторону кустов, под прикрытием которых приближались лучники. Попасть он и не надеялся, но сбить им прицел — почему бы и нет?
Обернувшись, увидел два пронзенных стрелами тела и бросился догонять остальных — помогать с такими ранениями бессмысленно. Сил у него оставалось побольше, чем у других, поэтому через несколько секунд, он оказался в рядах основной группы. Все тяжело, надсадно дышали, с усилием переставляя усталые ноги, в попытке изобразить бег. Гаев на ходу оглянулся и тут же скомандовал.
— Всадники… — Вдох-выдох.
— По команде… — Вдох-выдох.
— Стреляем.
Тревожный посвист к тому времени стих, враг не хотел попасть в своих и прекратил засыпать беглецов стрелами.
— Стой!
Сергей обернулся и увидел трех верховых, галопом летящих на них, благо местность позволяла разогнать лошадок. Сержант оказался крайним справа и выбрал ближайшего к себе — левого всадника, вскидывающего короткий мушкет с раструбом на конце ствола. Климов выровнял мушку, задержал рвущееся из груди дыхание, и прицелился.
— Огонь!
Грянул залп и еще один. Все трое врагов уже почти настигнувшие ребят, рухнули в траву вместе с безумно заржавшими от смертной муки скакунами.
— Бегом! — Закричал Тим. — Быстрей!
Егеря уже успели скрыться за воротами и открыли стрельбу по опушке леса. Под этим свинцовым зонтиком группа вскарабкалась по насыпи и просочилась в калитку, спотыкаясь о высокий порог.
— Ваши все? — Прокричал в ухо Тиму черноволосый мужик в российском камуфляже и с нарезной «Сайгой».
Гаев обвел свое поредевшее воинство и утвердительно кивнул. Калитка захлопнулась. К встречающему мужчине подбежал совсем еще юный боец в солдатском «камке» и что-то доложил. «Похоже, мосинский карабин у парня, надо же, даже штык есть» — удивился старинному стволу Тим.
— Гаев, ко мне. — Голос старшины перекрывал пальбу.
Тиму хотелось только одного — лечь и не двигаться, он полностью исчерпал себя, внутри разливалась апатия, но голос старшины Бера вывел его из ступора. Он медленно поднялся, скинул уже неподъемный рюкзак и медленно подошел к командиру.
— Гаев, когда я приказываю, надо не хромать, а выполнять все бегом, ясно?
— Да.
— Как отвечаешь старшему!? — Бер, похоже, даже не запыхался.
— Так точно. — Все с той же унылой интонацией ответил Тим.
Бер секунду рассматривал его, но потом решил, временно закрыть тему воспитания и перешел к основным вопросам.
— Доложи, есть ли потери.
— Потери есть. Витек, раненый был, его застрелили на поле и оба «братка». — Тим забылся на секунду и тут же исправился. — Костян и Весло, наверняка погибли.
В эту секунду из леса донесся оглушительный вой, от которого холодом стянуло все мышцы Гая, а спину усеяла орда мурашек.
— Да, теперь точно обоих. Что из имущества потеряно? — Жестко продолжил Бер.
Вопрос возмутил Тима до глубины души, и только тотальная усталость, от которой даже внятно выговаривать слова было трудно, удержала от эмоционального срыва и обвинений старшины во всех грехах. И все же Тим не смог сразу ответить, комок встал в горле, горечь и обида сжали сердце в тоске по миру, в котором он кому-то был не безразличен и кем-то любим.
— Гаев, повторяю, что из вещей потеряно?
— Не много. — Пересилив себя, тихо ответил Тим, — Основное снаряжение удалось сохранить. Тем двоим я поручил тащить носилки и мы не стали их нагружать.