- Знаешь, Петенька! Я сейчас была у Оленьки, — радостно заговорила она, услышав в трубке привычное «полковник Гурин у телефона». — Ну, у Оленьки, жены Агафокла Семеновича Миленького. Агафокл Семенович обещал мне, что Костюнчика сегодня же освободят. Он сейчас замещает генерала, и ему ничего не стоит сделать это. Петенька, ну почему ты молчишь? Ты слышишь меня?
- Слышу, Анюта, — отозвался Петр Фомич. — Голос его звучал ласково, но был непривычно ровным, словно говорил сочувствующий, но чужой человек.
- Ты, по-моему, не рад… — обиженно начала Анна Павловна.
- Послушай, Анюта, — так же ласково, но отчужденно заговорил Петр Фомич. — Константина не освободят, пока не закончат следствия. После этого, до суда, может быть, отдадут на поруки. Потом его все равно будут судить. Но дело не в том. Как ты не понимаешь, что вместе с Константином надо было бы судить и нас, то есть и меня, и тебя. И, пожалуй, следовало бы осудить сильнее, чем Константина.
- За что же, Петенька? — робко спросила Анна Павловна, испуганная необычным тоном мужа.
- За то, что мы с тобой, Анюта, негодяя вырастили, — горько ответил Петр Фомич. — Таких, как мы, надо наказывать… без пощады.
26. ОЧНАЯ СТАВКА
Выйдя от полковника, Кретов по дороге в свой кабинет заглянул к Кариеву. Молодой лейтенант сидел и хмуро листал одно из законченных им дел. Дело было мелкое, неинтересное — о простой краже со взломом. Преступник пойман на месте, для раскрытия преступления не требовалось никаких дополнительных акций. Сейчас нужно было отправлять дело в суд, и Кариев проверял, все ли по делу сделано так, как нужно.
- Ты что такой хмурый? — спросил его Кретов.
- Я ничего… — ответил Кариев и еще более сдвинул свои широкие, черные, как крыло ласточки, брови. Потом помолчал и обиженным тоном сказал: — Почему, банду мотоциклистов нашел, говорят: «Погоди, не надо арестовывать? Арских ограбили, говорят: «Погоди, это дело не форсируй». Сегодня ночью в район ездил, привез этого Сивоконя, а дело Арских и мотоциклистов опять придерживают.
- А-а-а, вот ты о чем, — догадался Кретов. — «Ты не хмурь свои черные брови», — продекламировал он, ударив друга ладонью по плечу. — Похоже, тот, кто грабил Арских, уже сидит.
- Жорка? — живо спросил Кариев. — Я тоже так думал. А мотоцикл был Тропинина. Правда?
- Похоже, — кивнул Кретов. — Знаешь что, Маджид, я прошу тебя помочь мне в одном деле. Поможешь?
- Зачем спрашиваешь? Конечно, помогу.
- Я сейчас буду допрашивать Мухаммедова. Мне надо будет ему сделать очную ставку со старухой, а потом с обоими Арскими. Ну, поскольку к тебе эта старуха относится очень благосклонно, — лукаво улыбнулся Кретов, — так я и прошу тебя, притащи ее и Арских ко мне. Только так, чтобы Арские ей по дороге не напели чего не надо. Ясно? Минут через тридцать давай это тихое семейство ко мне.
Приведенный для допроса Мухаммедов держался уже без наглого гонора, а с холодным спокойствием. Часы одиночного заключения не прошли для него бесследно. Молодой бандит обдумал и взвесил все. Было похоже, что он не намеревался сказать более того, что уже сказал полковнику Голубкину на ночном допросе.
- Садись, Мухаммедов, — пригласил Кретов.
- Уже сел лет на двадцать, не меньше, — мрачно пошутил Жорка, садясь на стул.
- Это зависит от тебя самого. Как будешь держаться.
- Не я держусь, а меня держат.
- Ну что ж, давай поговорим, — начал допрос Кретов. — Попытки убить Молчанова мы касаться не будем. Ты признался, вещественные доказательства подтвердили твои показания. А вот с пистолетом ты крутишь. Вначале говорил, что нашел его в парке, затем, услышав, что мы знаем про Константина Гурина, ты пошел на полупризнание, заявив, что взял пистолет у него. Причем взял в первый раз. Ты на этом показании настаиваешь?
- Настаиваю, — хмуро кивнул Мухаммедов.
- Зачем ты пытаешься запутать следствие? — с укором сказал Кретов. — Ведь это тебе не поможет. Наоборот, только повредит. Суд, знакомясь с твоими показаниями, увидит, что имеет дело не с человеком, случайно споткнувшимся, но раскаявшимся, а с закоренелым, неисправимым преступником, которому никогда не будет места среди честных людей.
- Это уже дело суда, — с равнодушным видом пожал плечами Жорка.