В пять утра Мухина скрутил осназ НКВД. Усатый кавказец, их командир, подвёл капитана к Баториной, которая ждала, стоя у сосны. На попытку рапортовать та ответила зло:
- Ты скажи, Газаев, где вас носило? Эти, - она показала на Мухина, - чуть не перехватили. Короче, майора надо взять живым. Не стрелять в него, даже если вас будут убивать! Второго, желательно, тоже, но важен именно старший разведгруппы. Он знает агента, который сидит в наркомате путей сообщения. Вы поняли? Если не уверены, захват откладывайте, вызывайте подкрепление.
- Чего ж не понять, - пожал широченными плечами кавказец, - а с ним что? - и кивнул на Мухина.
- Оружие не возвращать, - отрезала смершевка. - Пусть смотрит, как надо работать. Тут где-то второй был, взяли?
- Нет, - огорчился усатый. - Только Гиндина нашли. Спал в секрете, олух.
Злой и безоружный Мухин влез на сосну. Газаев тоже взобрался, рассмотрел хутор в свой бинокль.
- Безлюдный. А?
"Неужели немцы ушли, - сердце армейца дало перебой, - и Марко прирезали?"
Он внимательно осмотрел весь луг в поисках цепочки шагов. Росу с высокой отавы сбивает даже зверь, заяц или лиса, что уж говорить о человеке. В сторону засады, где ночью сидели сначала капитан, потом старшина - никаких следов обнаружить не удалось. В сторону секрета Гиндина - тоже. Значит, там никто не проходил. А вот луг, что между сосной и хутором, где низкая стерня, на которой следов не обнаружишь - разбудил тревогу:
- Ёкэлэмэнэ! - прошептал капитан Мухин, понимая, что могло произойти. - Пока я дрых, и Спящая Красавица сны досматривала, парши мимо проползли. Если к дороге вышли, то всё, уже не поймать! Хотя нет, Газаев бы их перехватил. Сказать ему, что надо погоню? Нет, пусть сами... Должны же наши подойти!
Осназ пошел на захват хутора. Все выглядело просто и буднично. Одетые в костюмы, лохматые, словно разодранные кошками, семеро парней разошлись в стороны под прикрытием деревьев, потом легли - и пропали. Только знание, что они там, позволяло наблюдателю замечать едва заметное шевеление бугорков, которые перемещались по отросшей стерне.
Дальше события развивались нереально красиво и очень быстро. Бойцы прильнули к забору, выстроили собой лестницу, по которой двое последних взбежали, сходу перемахнув заострённую преграду. Третьего подкинули на руках, четвертый и пятый одолели городьбу с плеч шестого, а тот рванул к воротам, которые караулил седьмой. Мухин залюбовался их отточенными действиями. Вот бойцы ворвались в дом, выбежали, принялись прочёсывать хозяйственные постройки.
Командир осназа вышел на крыльцо, сделал приглашающий жест. Лейтенант Баторина, которая сидела на ветку ниже, быстро спустилась и побежала к хутору. За ней припустил неуклюжий Гиндин. Мухин легко догнал их, первым открыл калитку, галантно пропустил девушку. Кавказец спустился с крыльца, сунул армейцу его ТТ:
- Держи. Автомат получишь позже, он припрятан, - и доложил Баториной, не скрывая огорчения. - Товарищ лейтенант, на хуторе живых нет. Вы поглядите, что в погребе.
В прохладном полумраке на последней ступеньке, скрючившись, лежал мужик. Дальше, на соломе, которая укрывала закром со льдом, лежали тела, явно поднятые с пола, где обильно запеклась кровь. Мухин заметил, что лейтенант как-то стушевалась, поэтому занялся осмотром сам. Тёмные доски обшивки поглощали слишком много света, и он забрал у ближайшего бойца лампу. Крепкий мужик, убитый двумя пулями - в шею и в область сердца, имел типично крестьянскую внешность.
- Наверное, хозяин хутора, - заметил Газаев.
- Порошинки на лице, значит, стреляли почти в упор. Видать, он на убийцу кинулся. Стаскивайте их на пол, - распорядился Мухин, - осматривайте, чем убиты и куда. Проверяем крестики, ищем татуировки на шее, на руках, на теле, набитости от прикладов...
Гиндин вместе с бойцом раздел трупы. Три женщины, два мужика и подросток - носили "западенские", католические крестики, но на боевиков УПА не тянули. Стреляли им в затылок, и пули прошли насквозь, оставив развороченные раны на лицах.
- Значит, здесь их кончили, из мёртвых столько крови не натечёт. Тела холодные, окоченелые. Надо полагать, вчера их....