Алёна Ларина
Такса Тонушка
— Гулять, Тонушка! Гулять! — крикнула мамуля, доставая мой поводок из ящика в прихожей. Я медленно поднялась и поплелась к хозяйке, неохотно вытягивая вперёд шею. Но утреннее солнце заливало кухню так ласково и мягко, что я подумала: «Сегодня мне не будет слишком жарко, сегодня мне будет хорошо». И мы пошли.
Правда, настроение сразу испортилось, как только я вспомнила про ступеньки перед подъездом. В этот момент оно всегда портится. Терпеть не могу эти ступени! Как вспомню, так вздрогну: они такие высокие, а лапы у меня короткие. Каждый раз я оцарапываю о них своё пузо. Пусть не сильно, но очень неприятно. Жаль, что лифт едет только до первого этажа, а не до самой земли! Но делать нечего, приходится идти — гулять-то нужно.
Мы вышли из подъезда. М-да, начинается упражнение «остаться без царапин». Я свела брови и втянула живот, насколько смогла.
Как назло, навстречу по ступеням шла незнакомая тётенька с большой шляпой на голове. Она двигалась прямо на меня и вызывающе размахивала синей сумкой с клацающим замком — вот-вот стукнет меня по носу! А нос — это моё всё, я его очень берегу.
И без того расстроенная процедурой спуска по лестнице, я огрызнулась в её сторону.
— Ваша собака не кусается?! — взвизгнула тётенька неприятным голосом, поравнявшись с нами. Она с опаской отстранилась и прижала к себе синюю сумку.
— Ну что вы! У нас очень добрая такса! — ответила мамуля мягким, извиняющимся голосом.
Слова незнакомки меня оскорбили. Разве я собака?! Я вовсе не собака, я — такса! И я пролаяла в её сторону:
— Я — такса! Такса!
— О-о-о! Ничего себе добрая! — отпрянула женщина.
— Это она не от злости… Никогда никого не кусала. Просто ей тяжело. Видите: лишний вес и всё такое.
— Безобразие! — воскликнула дама. — Вам обеим худеть надо!
Крепко прижимая свою сумку к животу, она исчезла за дверью подъезда.
Я шла и размышляла: какая злая тётя, совсем не оставила себе шансов быть красивой.
Да, у меня лишний вес. Это правда… Я даже помню день, когда узнала об этом впервые. Это было здесь же, на этой злосчастной лестнице. Соседский мальчик вытянул палец, целясь в меня как из ружья, и расхохотался:
— А у Половинкиных толстая такса!
Ну и что? Да ничего особенного! Я просто очень люблю поесть, живу от еды до еды. Счастье — оно ведь короткое. Мамуля всё понимает и не может отказать мне в счастье. И себе не может. Вот мы и ходим с ней такие кругленькие, обе толстенькие.
Я привыкла, что меня дразнят толстушкой, а то ещё и жирухой. Но когда обзывают собакой?! Этого, извините, я стерпеть не могу!
Повторяю: я — человек и никогда не считала себя собакой! Просто я отношусь к той породе людей, которые с детства ходят на руках и на ногах. Называется наша порода «такса». А на руках и на ногах — так это потому, что так гораздо устойчивее. У нас, у такс, четыре конечности, и все ведущие.
С первого момента моего появления в доме Половинкиных я считала, что ничем не отличаюсь от тех, с кем живу. Я думала, что со мной обращаются как-то по особенному лишь оттого, что я всем по колено. Только потом я узнала, что я — такса.
Кстати, Половинкины — это фамилия такая, ничего больше. Муж и жена Половинкины — совершенно целые, и дом у них тоже целый. Тут я и прижилась. На моё счастье, я им сгодилась, потому что хоть один человек в семье должен быть таксой.
Мои хозяева не любят делать что-то наполовину и кормят меня от всей души. Моя обеденная миска всегда полная-преполная.
— Давай, Тонушка! Пойдём! Нам надо двигаться! Нам с тобой надо много двигаться! — приговаривала моя добрая мамуля, переваливаясь с боку на бок, как большая утка.
Мамуля никогда ни на кого не обижается. Она у меня очень терпеливая. И вот что я думаю: мамуля ходит на двух ногах — значит, она не такса. Но ей никто не говорит, что она собака!
Преодолев лестницу, мы направились в парк. Я прикинула, что шагов через сто покажется пруд. Там наша первая остановка. Там мы отдохнём, а потом пойдём дальше.
В парке было так тихо и красиво, что хотелось побыстрее устроиться где-нибудь в тенёчке, чтобы отдышаться и немного прикорнуть на свежем, чистом и тёплом воздухе. Лето только начиналось, и листья были ещё совсем новенькими, светлыми и прозрачными. То тут, то там светились жёлтые одуванчики. Иногда я их задевала, и они, щекоча мне бока, оставляли на них золотистую пыльцу.
Обычно я смотрю себе под лапы. Мне нравится замечать, как на нашей любимой тропинке каждый раз появляется что-то новое: то маленькая вдавленная крышечка, то монетка, то фантик…