— Какой ужас! И какая насмешка над образом нашим и подобием!
— Вот именно. А называют их там автомобилями. Двадцать Первый, как выяснилось, соответствует у них автомобилю марки ГАЗ-24.
— Как странно! Ну, а разум, разум у них на планете есть?
— Согласно выводам корабельного Центра разум на планете Земля отсутствует. Хотя часть белковых существ считает себя разумными а именуют друг друга человеками. Но это разум примитивный, способный лишь разрушать, и за таковой Центром не признаётся.
— Но ведь они создали… как их… эти… автомобили?
— Да, это, пожалуй, единственное их положительное деяние за всю историю существования человеков.
— И как же вы среагировали на донесение Двадцать Первого?
— Сначала мы решили, что он сошёл с ума, и хотели было отозвать его, но когда он подкрепил своё донесение гасто-снимками со звуковым наполнением, Двадцать Первого оставили в покое. Тем более что он всё равно бы ослушался приказа. Ты же его знаешь…
— Что же дальше?
— Он устроился работать так называемым «такси». Их автомобили созданы таким образом, что для управления ими необходимо вмешательство человека. Этого человека у них почему-то принято называть «водителем». Так вот, Двадцать Первому достался очень неплохой водитель — молодой, покладистый, серьёзный. Двадцать Первый думал даже — в нарушение инструкции — вступить с ним в контакт, но не успел — тот заболел.
— Что сделал?
— Заболел. Ну, как тебе объяснить… Болезнь — это… это вынужденная временная нетрудоспособность, вызванная отправкой на ремонт.
— А! Понял!
— А вместо этого парня Двадцать Первому подсунули какого-то проходимца… Впрочем, лучше я тебе прочту. Вот тут несколько его донесений, в которых он вкратце описывает впечатление о своём втором водителе. Слушай. «…человек Стандартный употребляет в своём лексиконе нецензурные выражения, пьёт разбавленный этиловый спирт, курит табак и вообще ведёт себя в моём присутствии крайне некультурно». Вот тут ещё: «этот тип любит обсчитывать пассажиров, сдачи не даёт никогда и никому. Груб. Драчлив. Неряшлив. Воняет какой-то гадостью, так что постоянно приходится дезактивироваться, чтобы не подхватить местной инфекции». Так, где-то ещё было… А, вот. «Я полностью подчинялся ему, чтобы не вызывать подозрений, но вчера, когда он пытался проскочить на красный свет светофора, я не выдержал и самовольно затормозил, после чего человек Стандартный высказался в мой адрес в крайне неприличных выражениях… ударил меня сапогом по задней части корпуса. Моё терпение лопнуло… поздно ночью, в безлюдном месте я отделался от этого типа раз и навсегда. С этого момента я начал передвигаться один, без водителя, и сразу привлёк к себе внимание…» И так далее. Одним словом, тебе теперь ясно, в какую переделку попал Двадцать Первый по вине своего второго водителя и своей собственной горячности. В донесениях встречается множество сленговых выражений, которыми в последнее время стал пользоваться Двадцать Первый, но, несмотря на трудности, связанные с их переводом, ты, конечно же, понял общий смысл, этих материалов. Они не могут не вызвать тревоги и опасений за жизнь Двадцать Первого, тем более, что последние двое суток он ни разу ни выходил на связь. Если до вечера я не получу от него никакой информации, то буду вынужден высадить на территорию города спасательный десант.
— Н-да…. Вот и верь после этого данным астрономической разведки! А с виду такая приличная планета…
9
Высокая пластиковая дверь бесшумно разошлась своими половинками и исчезла в толстой, бледно-матовой стене. В обширное помещение, где только что велась беседа между двумя представителями внеземной цивилизации, стремительно влетела голубая «Волга» и приветливо улыбнулась.
— Моё почтение, господа! Вот и я!
— Двадцать Первый? — удивился «Мерседес-Бенц» довоенной модели — тот самый, который вводил в курс дела своего недавно прилетевшего собеседника — микроавтобус фирмы «Вольво». — Мы тебя совсем не ждали. Почему без вызова?
— Чрезвычайные обстоятельства. Меня рассекретили. Была попытка захвата. Но я, к счастью, вырвался. — Двадцать Первый никак не мог отдышаться; его короткие, отрывистые фразы падали, словно камни, и разбивались о тяжёлые металлические плиты пола.
В помещение неуверенно въехала восьмая модель «Жигулей» и замерла у самого порога.
— А это кто? — насторожился «Бенц».
— Господа! — торжественно произнёс Двадцать Первый. — Прошу любить и жаловать. Это моя супруга.
— Как — супруга?! — хором воскликнули обе заграничные модели. — Ты в своём уме? Откуда она?
— Это моя супруга, — жёстко произнёс Двадцать Первый.
«Восьмёрка» робко выдвинулась вперёд.
— Лада, — чуть слышно представилась она и скромно потупила фары.
— Я думаю, господа, — с вызовом продолжал Двадцать Первый, — у вас нет возражений против моего выбора. Не так ли?
— Да… конечно, — замялся микроавтобус. — Разумеется, нет… Очень рады, сударыня, видеть вас на борту нашего корабля, чувствуйте себя здесь, как дома.
— Где ты её откопал? — шёпотом спросил «Бенц» у Двадцать Первого, незаметно приблизившись к нему.
— О! Лада — чудесная девушка! — восхищённо воскликнул Двадцать Первый. — Я нашёл её, занесённую снегом, во дворе какого-то дома. Я ведь уже сообщал, что их автомобили мертвы и лишь внешне напоминают нас. И всё же, ни на что не надеясь, я неоднократно делал попытки вступить в контакт с ними. Они молчали; правда, кое-кто из них, как мне показалось, подавал слабые признаки жизни, но они — эти признаки — были настолько слабы, что обычно я проезжал мимо. Но Лада совсем другое дело. Она сразу ответила на мой призыв, и я тут же понял, что это несчастное существо не только живо, но и разумно. Кстати, она великолепно берёт тройные интегралы и решает дифференциальные уравнения 15-го порядка. В уме, заметьте. Я предложил ей лететь со мной — и она тут же согласилась. И вот мы здесь.
— Поразительно! — воскликнули оба слушателя.
— Тебе, старина, всегда везло на женщин, — прошептал «Бенц», лукаво подмигнув подфарником. — А ведь хороша, чёрт возьми! А?
Позже, когда Двадцать Первый с супругой отбыли на дезактивацию — обязательную процедуру перед отлётом на родину — «Мерседес-Бенц», глядя им вслед, задумчиво произнёс:
— Да-а, выходит, у планеты всё же есть будущее. Если верить этому отчаянному малому, среди земных автомобилей стали появляться первые искорки жизни. Что ж, остаётся верить, что когда-нибудь жизнь здесь вспыхнет с полной силой и уничтожит тиранию этих двуногих варваров. Прилетим-ка мы с тобой сюда, старый мой приятель, лет эдак через миллион — вот тогда и посмотрим, сбудутся мои предсказания или нет… А пока — махнём-ка мы в буфет! Проголодался я что-то…
5 — 20 октября 1989 года.
Москва