Слава громко кашлянул. Спящий встрепенулся.
— Что, кабинет освободился?
— Нет, — с готовностью ответил Слава. — Сейчас ваша очередь?
— Мне не к спеху. Могу подождать. — Мужчина вновь уложил на груди руки, готовясь соснуть.
«Дрыхало чертово», — подумал Слава и произнес:
— Долго что-то.
— А куда им спешить-то? — не поднимая век, ответил гражданин. — Раз сюда попал, жди, куда денешься?
Слава растерянно улыбнулся, не зная, как растолковать зловещие слова незнакомца. Цветные стеклянные витражи, подсвеченные изнутри лампочками, сулили полное выздоровление при своевременном и правильном лечении. Плакаты на стене предупреждали о роковых последствиях случайных связей. Картинки наглядно показывали, как начинаются такие связи и к чему они приводят. Слава внимательно все прочел и, вздохнув, собрался было перечитать — делать все равно нечего, — как дверь кабинета отворилась, и в коридор вышел прыщавый парень в кожаном пиджаке и с плоским чемоданчиком в руках. Парень свойски подмигнул Славе и сообщил, что доктор сам вызовет, не торопись. Он сел на скамейку и с нетерпением заглянул в какие-то листочки, видимо анализы. Слава настороженно наблюдал за ним. Парень довольно присвистнул, красноватое лицо его посветлело.
— Дела идут! — сказал он и еще раз подмигнул Славе.
— Контора пишет, — поддержал дружески Слава. — Понимаешь в этом? — Он кивнул на анализы.
— Побегаешь с мое, поймешь. Профессором стал.
Славе хотелось порасспрашивать парня, выудить что-нибудь для себя полезное…
— А прикид где этот брал? — Он пощупал пальцами добротную кожу пиджака, тем самым давая понять, что он человек свой, таиться не надо.
Кажется, парень «схватил приманку». Он улыбнулся и ответил на деловом жаргоне фарцовщиков:
— Сманял. Вчера.
— Фирменный прикид, — одобрил Слава.
— Но, — довольно поддержал парень. — Торгаш просил восемь бумаг. Я ему говорю: «Гоша, ты в своем уме?»
— Его что, Гошей зовут?
— Откуда я знаю, как его зовут? Я ему говорю: «Гоша, ты поляны не видишь! За такой прикид — пять бумаг и разбежались». Растопился Гоша.
— Ну а там как? — Слава повел подбородком на дверь кабинета.
— Что там? — не понял парень. — Первый раз, что ли? Главное, не тушуйся. А то начнут тебя выспрашивать — где, с кем… А это дело тихое, лирическое. У каждого свое.
Под сидящим в стороне мужчиной протяжно заскрипел стул.
— Шантрапа! Зяблики… Жизнь себе ломаете, шантрапа!
Прыщеватый вытянул шею, взглянул на гражданина, цыкнул, повернул к Славе красное лицо.
— С тобой тот пупок?
— Первый раз вижу, — ответил Слава.
— И не увидишь, — буркнул мужчина. — Я б определил вам меру наказания. В клетку посадил бы и на площади выставил. Пусть люди видят своих «героев».
— На какой площади, дед? — вежливо спросил прыщеватый.
— Нашел бы на какой, сукин ты сын…
— Ну-у-у, дед, грубиян ты… Ведь и ты не в церковь пришел. Тоже не святой…
— Полотер я. Понял? Жду, когда вас, оглоедов, принимать перестанут. Полы для них драй еще. Тьфу! Фигура! Слюной перешибить, а тоже сюда прикатил… Работать ступай! На завод! Цацкается с вами государство, а вы, гниль на коже… — Мужчина отвернулся в сторону и добавил: — И вправду что гниль. Сразу друг дружку признали…
Над дверью вспыхнул фонарик с надписью «Войдите».
Врач сидел за столом — пожилой, в очках — и что-то писал. Слава шагнул, положил номерок и осторожно присел на край табурета.
— Фамилия. Имя, — произнес врач, не поднимая головы.
— Там написано, — ответил Слава.
Врач поднял голову и скользнул взглядом по хмурой Славкиной физиономии.
— Здесь три истории болезни, какая ваша?
— Ну, Садофьев фамилия.
— Ростислав? — Врач придвинул к себе чистый лист.