Тарутин еще раз внимательно оглядел зал — Мусатова не было. И, судя по всему, не будет: совещание вот-вот начнется, а опоздание на «селекторку» расценивалось как дурной тон, лучше вообще не прийти.
Звуки метронома, ритмично возникавшие в зале, словно капли воды из неплотно закрытого крана, прекратились. И все невольно остановили взгляд на ящике динамика, что сейчас был подключен к междугородной телефонной линии. Лица мужчин, видавших виды на своей суровой и далеко не благополучной должности руководителей автохозяйств, на первый взгляд казались по-детски виноватыми, словно заведомо знали, что ничего хорошего им не дождаться, и в то же время теплилась надежда — авось пронесет. Многие из них были добросовестными, честными людьми, прекрасными работниками. Но обстоятельства, сопутствующие их хлопотливой должности, подчас были настолько непреодолимыми, что предстоящая взбучка министра казалась им вроде пометки, наподобие очередного узла, повязанного для отмера глубины на бесконечном морском лине. Так что при более внимательном пригляде можно было понять, что впечатление детской виноватости на лицах уступает место просто любопытству. И уверенности, что они не самые плохие в гигантском муравейнике министерства, наверняка найдутся и более неблагополучные хозяйства, на которых обрушится министерский гнев. Вот когда можно будет благодушно подымить сигаретой. Не случайно ведь селекторное совещание прозвали «радионяней»…
— Внимание, товарищи! Через пять минут начнется селекторное совещание, — раздался голос референта министра.
Тарутин хорошо знал этого молодого человека со спортивной выправкой теннисиста и холодным взглядом, четко видевшим цель. Довольно распространенный тип. Он был сокурсником Тарутина по институту. Остроумным, язвительным. Они даже когда-то дружили. Но это было давно, много лет назад, когда референта звали просто Леня из Смоленска. Потом он женился на москвичке и, таким образом зацепившись в Москве, принялся энергично окапываться, точно рачок в мокром пляжном песке…
— Совещание проводит заместитель министра Гурам Самсонович Гогнидзе, — между тем продолжал референт. — Объявляю порядок приглашения на беседу…
Легкий шум, вызванный тем, что селекторное совещание проводит не Сам, а заместитель, мгновенно утих.
— Краснодар. Белгород. Грозный…
Порядковый номер вызова говорил о многом. Лучше как можно дальше быть от начала списка. Или вообще выпасть из него. Кому приятно возглавлять шеренгу отстающих по министерству.
— …Симферополь. Новосибирск…
Неужели пронесет? В зале с облегчением оглядывались… Нет! Не пронесло. Их тоже насадили на крючок. Но хорошо еще, что почти в самом конце. Так что, возможно, их не успеют вызвать «на ковер»: времени отведено часа полтора на все про все…
После короткой паузы в динамике раздался голос заместителя министра:
— Доброе утро, товарищи! В моем кабинете собрались члены коллегии, заместители министра, руководители отделов. К сожалению, сам министр отсутствует, он в отъезде. И поручил мне проводить наше совещание… Так вот, товарищи. Позавчера многие из нас были вызваны в Центральный Комитет партии, и, должен сказать, не для наград и поздравлений. В ЦК очень недовольны состоянием дел в автобусном хозяйстве ряда городов и областей нашей республики. И мы думаем — справедливо недовольны. Мы обсудили некоторые вопросы. Выработали решение. Завтра-послезавтра «Правда» опубликует эти решения. Кое-кому крепко не поздоровится. Так работать, как работают некоторые из вас, больше нельзя…
По голосу заместитель министра представлялся крупным мужчиной, медлительным и высокомерным. На самом деле Гогнидзе был небольшого роста, худощавый, удивительно подвижный человек лет шестидесяти. Тарутин не был с ним знаком лично, а видел несколько раз на совещаниях. Хотя Леня из Смоленска со многими его тогда перезнакомил. «Пользуйся, — говорил Леня. — Пригодится. И не будь дураком — перебирайся в Москву. Масштабы. На первых порах я помогу. Потом поплывешь».
Тарутин и сам подумывал: а почему бы и нет? Но заболела жена. Врачи рекомендовали не менять климат, болезнь могла обостриться. Так все и успокоилось… Сколько прошло времени с тех пор? Лет восемь, не менее. А Леня все тот же бессменный референт. И выправку спортивную приобрел, и в финскую баню-сауну ходит с нужными людьми, а все референт…