Герцог нахмурился, не понимая, к чему клонит этот хитрый мелкий проныра.
Я видел, как Эрик незаметно подмигнул мне, и вдруг понял, что он задумал. Это был наш шанс. Наш единственный шанс на что-то большее, чем просто выживание в этом мире.
— Ваша светлость, — я шагнул вперёд, чувствуя, как горит лицо. — Мы хотели бы стать рыцарями.
— Эээээ. Что, простите?
Тишина в шатре стала оглушительной. Даже Курц удивленно посмотрел на меня. Командор поперхнулся, закашлялся, и на миг его маска величественного старца спала, обнажив просто уставшего, раздражённого человека.
— Утром вы проснулись простолюдинами, — отрезал командор, когда справился с кашлем. — Чего вы хотите? Умереть рыцарями?
— Но в битве пало много благородных рыцарей. И есть древняя традиция, Ваша светлость, — прокомментировал я, — Традиция, по которой человек, не благородный по крови, но владеющий рыцарским амулетом павшего в бою, может быть посвящён в рыцари на поле брани. В знак признания его доблести.
С этими словами я достал из-за пазухи амулет, снятый с одного из наёмных рыцарей на мосту.
Эрик и Мейнард, мгновенно сообразив, сделали то же самое. Три металлических знака (скрещённые мечи на фоне щита) легли на стол перед командором. Они тускло поблескивали в свете магических светильников, словно насмехаясь над всеми законами и традициями этого мира.
Ни я, ни Эрик не были уверены, что это сработает.
В вечерних разговорах на чердаке конюшни Эрик рассказывал о подобном обычае. В конце концов, нам нечего было терять.
Герцог бросил взгляд на амулеты, потом на нас. На его лице отразилась целая гамма чувств: от удивления и раздражения до какого-то мрачного, почти циничного веселья. Его сильные пальцы, узловатые от старости и артрита, осторожно коснулись одного из амулетов, словно проверяя его подлинность.
— Я даже не буду спрашивать, откуда они у вас, — наконец проговорил он. — Вы трое — самые наглые, беспринципные и удачливые сукины дети, которых я встречал за всю свою долгую жизнь.
Он встал, подошёл к стойке с оружием и взял свой узкий боевой меч, клинок которого видел не одну битву. Лезвие, покрытое тонкой вязью рун, тускло блеснуло в свете светильников.
— Полковник Курц, Вы будете свидетелем. Вы трое, преклоните колени.
Мы переглянулись. Неужели это сработало? Мне, в сущности, похрену, я и так Голицын, а не хрен собачий.
Я опустился на одно колено, чувствуя, как внутри всё дрожит от смеси страха и восторга. Эрик и Мейнард последовали моему примеру, их лица были серьёзны и сосредоточены.
Церемония была короткой и лишённой всякой пышности. Холодная сталь меча коснулась плеча каждого из нас, командор произнес несколько формальных фраз из рыцарского кодекса. Его голос звучал монотонно, словно он читал скучный приказ, а не совершал один из важнейших ритуалов своего мира.
— Именем Ордена Ре Бахтал и властью, данной мне как командору, я посвящаю тебя, Ростислав, в рыцари. Отныне ты будешь носить имя сира Ростислава, со всеми правами и обязанностями, что дает этот титул. Твой амулет и воля бога Полмоса приведёт тебя к твоему домену.
Меч коснулся моего второго плеча, затем макушки.
— Встань, сэр Ростислав.
Я поднялся, чувствуя странную лёгкость во всем теле, словно с меня сняли невидимые оковы. Рыцарь. Я стал рыцарем в этом чужом, средневековом мире. Это было… сюрреалистично.
Та же церемония повторилась для Эрика и Мейнарда. Когда все было кончено, он вернул меч на место.
— Поздравляю, господа рыцари. По законам Ордена, вместе с титулом вы наследуете и домен того, чей амулет носили. Земли, замки, если они существуют и все обязательства. Разбирайтесь с этим сами.
Он повернулся к Курцу.
— Ну что, старый вояка, раз пошла такая пьянка, может, и тебя посвятить? У меня и пара амулетов есть. Не первый раз ведь предлагаю.
Разговор этот, очевидно, был не первым. Полковник лишь криво усмехнулся.
Вообще из их разговора было понятно… Слухи-то ходили, но слухам верить, себя не уважать. Якобы Курц когда-то служил под началом командора, ещё в те времена, когда командор был молодым и рядовым рыцарем и командовал ротой таких же головорезов, как и мы. А наш полковник был простым рядовым. У них было прошлое, и они понимали друг друга с полуслова.
Наша взятка Курцу была лучшей инвестицией в этом мире.
— Благодарю, Ваша светлость, — неспешно ответил Курц, — Но я предпочитаю оставаться тем, кто я есть. Быть полковником в армии Ордена куда правильнее, чем самодовольным рыцарем с надменностью на роже и клочком каменистой земли.
— И то верно, — командор кивнул. — Каждому своё.