И, на удивление, с какой-то сотой попытки, но у меня начало получаться. Солдаты, видя, что я не просто командую, а сам показываю, как надо, и объясняю смысл каждого маневра, старались. Постепенно их действия становились все более осмысленными и слаженными.
Размеренная, почти мирная жизнь на руднике, посвященная обустройству быта и тренировкам, оборвалась неожиданно. В одной из шахт, где трудились гномы-рабы, произошел обвал.
Несколько гномов пострадали, один, по слухам, погиб, а саму шахту временно закрыли для расчистки. Наёмники Ордерика, недолго думая, пригнали всех рабов, около полусотни измождённых фигур, к нашей казарме. Их просто вытолкали из ворот рудника и бросили под открытым небом.
— Пусть пока у вас побудут, капралы, — заявил Ордерик, появившийся чуть позже, с наглой ухмылкой на своем хищном лице. Он даже не слез с коня, разговаривая с нами свысока. — Нам их сейчас девать некуда, шахта завалена. А вы тут все равно бездельничаете, мух гоняете. Присмотрите за ними. Только это… кормёжка и лечение — за ваш счет. Сэр Нэйвик сейчас… занят важными государственными делами в городе. И не вздумайте их отпускать, а то головы с плеч.
Вот так, просто и незатейливо, на нас свалили еще полсотни голодных, изможденных и обозлённых на весь мир гномов. И угрозу в придачу.
Мы не стали ему отвечать, хотя злобу и затаили.
Пленников разместили их в наспех построенном загоне рядом с казармой, который раньше предназначался для скота, случись он у нас. Зрелище открывалось удручающее. Грязные, в лохмотьях, которые едва прикрывали исхудавшие тела, с потухшими, полными безнадёжности глазами, они напоминали скорее призраков, чем живых существ.
Многие были ранены при обвале — ссадины, ушибы, переломы. Другие страдали от истощения, цинги и кожных болезней. Запах от них шёл такой, что слезы наворачивались на глаза.
Мой внутренний «борец за справедливость», обычно дремавший под слоем цинизма и сарказма, приобретённого за годы студенческой жизни и случайных подработок, проснулся и взревел. Я всегда считал рабство одним из самых мерзких вещей, изобретённых человечеством. И видеть это здесь, вживую, во всей его неприглядной красе, было особенно тяжело.
Мы с Эриком и Мейнардом, не сговариваясь, распорядились накормить гномов из наших запасов. Мы организовали бойцов для оказания им медицинской помощи: промыть раны, наложить повязки из чистых тряпок, которые нашлись у нас.
Использовали запасы одежды и снаряжения, стали их переодевать в чистое, а парочке солдат я приказал растопить баню.
Гномы поначалу дичились, смотрели на нас с ненавистью и подозрением, отшатываясь от любой протянутой руки. Они разговаривали только на своём глухом и резком языке, который я, к своему удивлению, начал понемногу понимать. Видимо, тот «языковой пакет», который мне «установили» при переносе в этот мир, включал в себя и основы гномьего. Не то чтобы я мог свободно болтать, но общий смысл улавливал.
Один из гномов, постарше, с седой бородой, заплетенной в несколько косичек, украшенных какими-то металлическими колечками, и изборождённым глубокими морщинами лицом, все же решился заговорить со мной. Его звали Броин Камнебород, как он представился.
— Зачем вы это делаете, человек? — спросил он, его голос был хриплым и уставшим, но в нем чувствовалась застарелая гордость. — Хотите показать своё милосердие, чтобы потом снова загнать нас в шахты, как скот? Мы уже видели такое.
— Нет никаких «мы» у меня и наёмников, гном. Наёмники — это одно, мы — другое. Считай, что мы из другого теста. Я просто хочу тебе помочь, здесь и сейчас, — ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно и уверенно. — Мы не такие, как эти… наёмники Ордерика. Мы солдаты, а не работорговцы.
Броин долго смотрел на меня своими выцветшими, но все ещё пронзительными глазами, потом покачал головой.
— Все люди одинаковы. Жадные, жестокие. Они отобрали у нас свободу, заставляют работать до смерти в этих проклятых норах. Наёмники воруют не только золото, которое мы добываем для вашего Ордена, рискуя своими жизнями. Они воруют даже тот скудный хлеб и похлёбку, которые нам положены по их же правилам. Оставляют нас голодать.
Его слова были полны горечи и отчаяния.
Я рассказал об этом Эрику и Мейнарду. Мы посовещались и решили тайком передать гномам часть наших продовольственных запасов. Муку, крупу, вяленое мясо, немного соли. Мы могли себе это позволить, благодаря золоту из тайника и налаженным связям Эрика в Хеорране, мы не испытывали недостатка в провизии.