Ориентируясь по компасу и своей странной интуиции, Эрик повел нас в юго-западном направлении. Мы вышли к старым, заброшенным горным выработкам — пустым штрекам и обвалившимся забоям. Здесь явно когда-то добывали руду, но сейчас все было заброшено и опасно. Ничего полезного мы там не нашли и вернулись в залы, освещенные грибами. Теперь наш путь лежал на северо-восток.
Именно там, после нескольких часов блужданий по запутанным коридорам, мы наткнулись на него — огромный, величественный зал, потолок которого терялся где-то высоко в темноте. В центре зала, на высоком постаменте, стояла высеченная из черного, блестящего камня статуя женщины-богини. Она была невероятно красива и грациозна, ее лицо выражало спокойствие и мудрость. Рядом с ней находился еще один постамент, но статуя на нем была разрушена — остались лишь обломки камня у подножия.
Не успели мы как следует рассмотреть это место, как из теней по углам зала на нас бросились новые твари. Они были похожи на змей, но имели тонкую, гибкую шею и негибкое, покрытое панцирными щетинками туловище с четырьмя короткими, но мощными лапами и острыми когтями. Их пасти были полны иглоподобных зубов.
Твари атаковали стремительно и бесшумно. Одна из них сумела проскользнуть мимо моего щита и вцепилась зубами в ногу Мейнарда, выше колена. Несмотря на кольчужный доспех, она ухитрилась его здорово цапнуть. Немец взревел от боли и ярости, одним ударом меча разрубив тварь пополам. Остальных мы добили довольно быстро, хотя они и оказались на удивление проворными и живучими.
Как только бой утих, Эрик тут же осмотрел рану Мейнарда. Она была глубокой и сильно кровоточила, но, как мы совместно решили (или понадеялись), тварь оказалась не ядовитой. После того, как Эрик промыл рану каким-то дезинфицирующим раствором из своей походной аптечки и наложил тугую повязку, Мейнард заявил, что чувствует себя нормально, хоть и выглядел слегка бледным. Мы решили устроить небольшой привал.
Пока Мейнард приходил в себя, а Эрик переписывал в свой блокнот какие-то странные символы, вырезанные на стенах зала, я внимательно осматривал все вокруг.
Мой взгляд привлекла одна из стен, сплошь покрытая множеством надписей на неизвестном языке и странными, схематичными картинками, изображавшими звезды, планеты и какие-то непонятные механизмы. Изучая эти рисунки, я наткнулся на небольшую, искусно спрятанную нишу. Внутри лежал плоский, прямоугольный предмет из тусклого, сероватого металла, на ощупь теплый и слегка вибрирующий. Когда я взял его в руки, то почувствовал легкое покалывание и странный прилив энергии. Магия. Несомненно, это был какой-то магический артефакт. Недолго думая, я сунул его за пазуху, решив пока никому, даже Эрику и Мейнарду, о своей находке не говорить. Интуиция подсказывала, что эта вещь может оказаться очень важной, и делиться информацией о ней преждевременно не стоило.
Эрик, закончив с зарисовками, подошел к статуе богини. Он долго рассматривал ее, а потом достал из-за пазухи тот самый старый магический амулет с красным камнем, который мы нашли в тайнике наемников у золотого рудника. Словно повинуясь какому-то наитию, он протянул амулет к статуе.
В тот же миг черный камень статуи вспыхнул тусклым, багровым светом, а амулет в руке Эрика завибрировал и стал горячим. И тогда мы услышали его — тихий, мелодичный женский голос, прозвучавший не снаружи, а прямо у нас в головах:
«Кто пробудил меня ото сна?.. Кто посмел потревожить покой Хранительницы?..»
Глава 17
Голос богини
Амулет в руке Эрика завибрировал с такой силой, что едва не вырвался из пальцев, и ощутимо засветился. В следующее мгновение мы услышали его — тихий, но властный, невероятно мелодичный женский голос, прозвучавший не из какого-то конкретного места, а будто родившийся одновременно со всех сторон, или даже прямо у нас в головах:
«Кто вы такие?».
Мы замерли.
Болвер и Финн, и без того напуганные предыдущей стычкой со змееподобными тварями, округлили глаза и, кажется, даже дышать перестали.
Мейнард, бледный от кровопотери, но все еще крепко стоявший на ногах, стиснул рукоять меча. Я же почувствовал, как по спине пробежал холодок, не столько от страха, сколько от столкновения с чем-то действительно древним и могущественным. Артефакт, который я нашёл в нише и теперь прятал за пазухой, отозвался на голос богини лёгкой, едва заметной вибрацией, словно признавая её силу.