Эрик посмотрел на нас. Я кивнул. Мейнард, тяжело дыша, тоже кивнул. Безопасный уход из Ордена — это уже немало.
— Мы согласны, Хранительница, — сказал Эрик и, подойдя к статуе, осторожно положил магический амулет с красным камнем к её каменным ногам.
Амулет на мгновение вспыхнул ярче, а затем чёрный камень постамента словно ожил, став податливым, как густая смола. Он медленно обволок амулет и втянул его в себя, не оставив и следа. Багровое свечение статуи постепенно померкло, и в зале снова воцарился полумрак, нарушаемый лишь светом наших фонарей и фосфоресцирующих грибов. Голос богини затих.
Мы решили остаться в этом зале еще на некоторое время, чтобы передохнуть и дать Мейнарду прийти в себя. К нашему удивлению, змееподобные твари больше не появлялись, словно их отпугнуло пробуждение Хранительницы или исчезновение амулета.
Мы тщательно обшарили весь зал и примыкающие к нему помещения. Находки превзошли наши ожидания. Среди обломков и пыли мы обнаружили несколько странных приборов из тусклого металла, покрытых непонятными символами, очевидно, магического назначения. Нашли несколько хорошо сохранившихся древних мечей из неизвестного нам, невероятно лёгкого и прочного сплава, и пару таких же шлемов, украшенных искусной гравировкой. В одной из ниш лежала стопка тонких металлических пластинок с выгравированными на них схемами звёздного неба и какими-то сложными геометрическими узорами. И, конечно, еще несколько древних монет, подобных той, что нашел Финн.
Нагрузившись добычей, насколько позволяли силы и наши кустарные наплечные мешки, мы двинулись в обратный путь.
Дорога наверх оказалась труднее чем вниз. Крысы, похоже, не собирались так просто сдаваться и несколько раз атаковали нас из темноты, но теперь мы были настороже и отбивали их атаки с минимальными усилиями.
Мы снова проходили через залы, освещённые фосфоресцирующими грибами, и Эрик не упускал случая остановиться и перерисовать в свой блокнот особенно интересные настенные надписи или рисунки. Некоторые туннели действительно были красивы в своем мрачном, подземном великолепии, с высокими сводами, украшенными природными кристаллическими образованиями, или стенами, расписанными древними фресками, изображавшими сцены охоты и ритуальных танцев.
Но были и другие участки — тёмные, узкие, с низкими, давящими потолками, где воздух был особенно спёртым и тяжёлым. На стенах таких туннелей мы видели следы древних пожаров, оплавленные камни и отметины, похожие на результат воздействия какой-то разрушительной магии.
— Богиня не всё нам рассказала, — заметил Эрик, когда мы проходили один из таких жутких коридоров. Его голос гулко отдавался от стен. — Похоже, здесь действительно была война, и очень жестокая. Возможно, эти туннели до сих пор отравлены какой-то вражеской магией. Это объясняет и агрессивность местных обитателей. Может, эти крысы и змеи были бы вполне мирными, если бы не это древнее зло, которое до сих пор искажает их природу.
В одном из просторных залов, куда мы свернули, чтобы немного передохнуть, мы увидели еще две статуи. Они были меньше той, что стояла в зале Хранительницы, но не менее искусны. Две женские фигуры, высеченные из светлого, почти белого камня, стояли рядом, держась за руки. Одна из них была опоясана серебряной лентой, другая — золотистой.
— Две луны, — пробормотал Эрик, внимательно их рассматривая. — Серебряная и золотистая. Возможно, это и есть те самые богини, в честь которых названо ущелье и крепость.
Тем временем Мейнарду становилось хуже.
Рана на ноге воспалилась, немец дал её осмотреть, кожа вокруг нее покраснела и опухла.
Его бил озноб, несмотря на тёплую одежду и относительное тепло подземных залов. Лицо немца осунулось и покрылось испариной, дыхание стало тяжёлым и прерывистым. Сил нести его у нас не было, особенно с учётом добычи, которую мы тащили. Мейнард шел сам, стиснув зубы, опираясь на свой меч, как на посох. Видно было, что каждый шаг даётся ему с огромным трудом, но он упрямо отказывался от помощи, лишь отмахиваясь и бормоча что-то про «пустяковую царапину».
Наконец, после многих часов блужданий, мы увидели впереди слабый просвет — выход. Сил радоваться уже почти не оставалось. Выбравшись на поверхность, в знакомый подвал, мы первым делом тщательно замаскировали пролом, завалив его камнями и мусором так, чтобы никто посторонний не смог его обнаружить.
Возвращение в казарму было похоже на возвращение с того света. Солдаты, увидев нас, грязных, измученных, с Мейнардом, которого буквально шатало от слабости, сначала опешили, а потом разразились приветственными возгласами.