Совесть тут же кольнула острым шилом. Такой артефакт… его бы Эрику или Мейнарду. Обоим. Но он был один. Делить его на троих — все равно что не делить вовсе. А мне, как командиру, часто оказывающемуся на острие атаки или в самой гуще событий, он был, объективно говоря, нужнее. По крайней мере, я так себя успокоил.
«Победителей не судят, а выживший командир — полезный командир. И вообще, кто первый нашёл, того и тапки», — пронеслось в голове циничное, но такое удобное оправдание. Угрызения совести, конечно, остались, но я загнал их поглубже. В конце концов, я рисковал в одиночку, спускаясь сюда.
— Помогите-ка мне вот с этим, — скомандовал я, указывая на свой видавший виды нагрудник, и пока парни, отвернувшись, делали вид, что осматривают пустой контейнер, быстро натянул драгоценную кольчугу прямо на свою походную рубаху, под основной, уже привычный доспех. Села идеально, словно по мне шили, совершенно не стесняя движений и почти не добавляя веса.
— Так, ящик с монетами забираем, — я кивнул на контейнер с золотом. — И слушайте сюда, орлы. Каждому из вас — по сто сестерциев из этого «клада». За молчание и помощь. О том, где мы были и что нашли, ни слова. Ни Эрику, ни Мейнарду, ни тем более остальным солдатам. Поняли? Иначе… ну, вы знаете, что бывает с болтунами.
Глаза у Грома и Рейбса округлились от такой неслыханной щедрости, потом они синхронно закивали, как китайские болванчики. Сто сестерциев — это почти пятилетнее жалование солдата Ордена. Угроза тоже была понятна и действенна.
Наверху, в нашей казарме, я отсчитал из своих запасов обещанное, ещё раз строго-настрого напомнив о молчании. Контейнер с оставшимся золотом я, кряхтя от натуги, потащил к Эрику и Мейнарду, которые как раз обсуждали какие-то планы по закупке провизии.
— Нашёл тут, в одном из заброшенных подвалов, пока новые ходы и выходы искал, — соврал я, не моргнув глазом и стараясь не краснеть. — Похоже, старая заначка какого-то древнего купца или вельможи, который не успел ее потратить.
Про спуск в подземелья, про богиню, про змей и уж тем более про кольчугу я, естественно, умолчал. Эрик тут же вцепился в контейнер, как клещ, его глаза загорелись знакомым алчным блеском. Мейнард лишь хмыкнул, но тоже с нескрываемым интересом заглянул внутрь.
Золото поделили по-честному, на троих. Плюс добавили сестерции, которые Эрик «заработал» на взятках, торговых операциях и продаже трофеев. У каждого из нас теперь скопилось целое состояние, достаточное, чтобы купить небольшой особняк где-нибудь в тихом месте.
— Знаешь, Ростик, — задумчиво протянул Мейнард, пересыпая тяжёлые монеты в свой объёмистый кожаный мешок. — Регион Кайенн — это такое место… здесь обычно становятся либо очень богатыми, либо очень мертвыми. Часто — и то, и другое одновременно. Что-то мне не по себе от такого количества золота на руках. Слишком много соблазнов для окружающих.
Я понимал его опасения. Большие деньги всегда привлекают большие проблемы, особенно в таком неспокойном мире.
А однажды утром в крепость прибыл рыцарь со свитой.
Важный, напыщенный, с кислой миной и небольшим отрядом своей личной дружины, таких же лощёных и высокомерных типов, смотревших на нас, как на грязь под ногтями. Ему мы и должны были официально передать нашу позицию и казармы. Скорпионы, правда, мы предусмотрительно разобрали и упаковали — такая осадная техника на дороге не валяется, обязательно пригодится.
Рыцарь был явно не в восторге от своего нового назначения. Он орал на нас, на наших солдат, на каменные стены, жалуясь на дыру, в которую его сослали, на холод, на отсутствие элементарных удобств и вообще на несправедливость мироздания. Мы молчали. Во-первых, он был старше по званию и аристократ, а мы всего лишь старшины-простолюдины, хоть и с немалым боевым опытом. Во-вторых, спорить с идиотом себе дороже, только время терять.
Жалко было бросать казармы. Мы вложили в них столько сил и средств, почти обжились, даже сдружились с некоторыми местными жителями, которые после истории с мэром-предателем смотрели на нас с уважением и благодарностью.
Но приказ есть приказ.
Собрались, упаковались, посмотрели на казармы в последний раз.
Построив нашу роту, мы под недовольное сопение нового коменданта и злобные взгляды его дружинников, чётким строем покинули Ущелье Двойной Луны, выйдя на заснеженный, но уже подтаявший под лучами весеннего солнца тракт. Впереди лежала неизвестность. Но, по крайней мере, мы уходили отсюда живыми и, черт побери, неприлично богатыми.