Мужики, измученные зимним бездельем и весенним безденежьем, охотно согласились. Лишняя монета никому не мешала.
От крестьян пахло землёй, потом и простой, честной усталостью. Их загрубевшие от работы руки были сильными и умелыми, а лица — открытыми и доверчивыми. Мы отдельно переговорили с фермерами, которым принадлежали огромные Ржаные поля, раскинувшиеся к северу от деревни.
— Возможно, а мы ничего не утверждаем, но существует вероятность, что на ваших полях случится сражение сил Ордена и сил Альянса. Понимаем, вас это пугает и огорчает, — сложил руки в треугольник Эрик, — Поля существуют для того, чтобы сеять и пахать на них.
— Да что вы, господа военные, — усмехнулся один из них, кряжистый старик с лицом, похожим на печёное яблоко, и мудрыми, выцветшими глазами. — Мы к знаем, в каком мире живём и к этому привычные. Что ваши, что те, из Альянса, все одно — потопчут. Так всегда было. Компенсаций нам никто не платит, да мы и не просим. Своё возьмем опосля. Мой дед ещё рассказывал, как после битвы у Кровичей, что была при его молодости, они на поле столько потом трофеев, оружия и доспехов насобирали, что потом можно было десять лет не работать.
От него пахло курительным зельем и чем-то терпким, землистым — может быть, той самой землёй, которую он обрабатывал всю жизнь. Его руки, покрытые сетью морщин и старыми шрамами, спокойно лежали на коленях, а в глазах читалась вековая мудрость человека, пережившего не одну войну.
— Но… Солдаты собирают трофеи. Разве не так?
— Оно, конечно так. Да только когда битва большая, всё ты не соберёшь. Армии уйдут, а на поле много чего останется. Оружие, части доспехов, монеты из прохудившихся кошелей, да мало ли чего ещё. Что мародёры не подберут, то и наше. И мы-то никуда не торопимся, всю землицу переберём. Так что мы, как бы жутко это ни звучало, всегда в наваре. Война одних разоряет, а других кормит.
Он засмеялся, и его смех был похож на скрип старой телеги — надтреснутый, но по-своему уютный. Я невольно улыбнулся в ответ, хотя внутри ощутил холодок от этой циничной, но жизненной правды.
От этой циничной, но по-своему логичной правды жизни стало не по себе. Эти люди смотрели на войну, как на стихийное бедствие, вроде засухи или наводнения — неприятно, но можно переждать и даже извлечь выгоду. В их глазах не было страха — только спокойное принятие неизбежного и практичный расчёт. Я почувствовал странное уважение к этим простым людям, сумевшим найти способ выживать в мире, где их жизни ничего не значили для власть имущих.
ачили для власть имущих.
Глава 24
Ржаные братья
Однажды, когда мы с Эриком и Мейнардом размечали колышками поле, из лесочка вышли два парня и подошли к нам.
Одеты они были как странствующие торговцы, но ни товара, ни даже пустых мешков у них с собой не было. Ещё и не местные. Ну, ясен красен, чьи-то шпионы. У Ордена была своя разведка, но они действовали официально, зная, что население относится к ним лояльно, с уважением. Значит шпионы Альянса. Их выдавала не только слишком чистая одежда и добротные сапоги, но и руки без мозолей, выговор со слегка чужим акцентом, и то, как их взгляд профессионально «сканировал» горизонт, а не искал покупателей.
Я почувствовал, как напрягся Мейнард рядом со мной, его инстинкты солдата сработали мгновенно. Его рука незаметно сместилась к поясу, где обычно висел меч, хотя сейчас там был лишь широкий боевой нож скрытого ношения. Я едва заметно покачал головой, призывая его к спокойствию.
— Доброго дня, крестьяне, — приветливо улыбнулся один из них, однако пока рот его улыбался, глаза были холодными и жёсткими. — Мы тут ищем, где бы товар свой сбыть — кожи, ремни, сумки. Может быть, тут в окрестностях есть военные, которым можно продать?
От него пахло мылом, специями и мясной похлёбкой. Его руки, сейчас держащие посох, были слишком чистыми и ухоженными для человека, который бродит по лесам и полям.
— Есть военные, отчего же. В Плееве вроде были, — ответил я, не моргнув глазом, опираясь на лопату и стараясь выглядеть как можно более усталым и туповатым. — А мы тут землю готовим под посев. Братья мы. Хозяева сказали копать, мы копаем. Рожь сажать будем.
Я нарочно растягивал слова, словно мне было тяжело говорить и думать одновременно. Внутренне я посмеивался над собственной игрой, но лицо держал максимально тупым. «Ролевой навык повышен: Актёрское мастерство», — мелькнуло в голове.