В этот раз я ни в какой степени не участвовал в мародёрстве.
Воздух, густой и спёртый, пропитался тошнотворной смесью запахов: гарь, кровь, пот, озон от недавнего божественного вмешательства и ещё что-то неуловимо-мерзкое, наверное, так пахнет массовая смерть.
Я сидел на каком-то обломке камня, скорее всего, бывшем частью стены или каменной скамьи и тупо разглядывал свои руки.
Пальцы подрагивали от пережитого напряжения, ладони саднило, несмотря на перчатки. Мой верный меч, изделие мастера из Алатора, который сегодня поработал на славу, особенно под «божественным баффом», был в ножнах, хотя и требовал очистки от крови.
Я только что, кажется, в одно рыло, ну, почти в одно, затащил финал истории гномов и орков.
Кстати, вариант финала обидел гномов. Ну и ладно. Я же говорил им когда-то давно (или недавно?), что не феечка, которая перелетает с цветочка на цветочек.
Ачивка «Спаситель Туманных гор Оша»? Или « Экзорцист клыкастых»? Позже надо будет придумать что-нибудь такое, чтобы звучало внушительно в мемуарах, если я до них доживу.
Гхырр Великий, он же Кривозуб, бывший король орков, проигравший и опозоренный, ушёл.
Гномы не остановили его, потому что он был моим пленником, моим трофеем. Но и довольны они уж точно не были.
А я прекрасно понимал, что мой кредит доверия у подгорного народа не бесконечен.
Король Фольктрим нашёл меня сам. Он выглядел так, будто не спал неделю и всё это время лично участвовал в зачистке каждого туннеля. Объективно сейчас, наверное, вечер… А может и утро? Или снова вечер? Я не спал, а пребывал в прострации с этими битвами и беготнёй я потерял счёт времени. Но времени прошло вагон.
Молодой король, осунувшийся, с синяками под глазами, но во взгляде горел какой-то новый, твёрдый огонь.
Он подошёл, и гномы вокруг почтительно расступились, склоняя головы. Его доспех, некогда сверкавший полированной сталью, теперь был помят, исцарапан, местами покрыт запёкшейся кровью и копотью, но держался он уже не как растерянный принц, а как настоящий правитель. Война — лучший учитель. Особенно для королей. И самый быстрый.
— Ты спас мой народ, человек, — его голос был тихим, но в наступившей тишине каждое слово отдавалось гулким эхом, словно он говорил не мне, а самой истории.
Я сразу понял — это представление. Рассчитанное на публику, на этих самых гномов, которые сейчас жадно ловили каждое его слово. И что всю расстановку сил, отпущенного короля орков и про так называемый мирный договор, он знает. А он в курсе, что со стороны гномов договор я не подписывал (откуда бы у меня было на такое право)? Что место подписи гномов в договоре попросту пустовало, что документ подпишет он, Фольктрим и, спустя время вся эта история, о том, что отцом этого документа, который поставил жирную и кровоточащую точку в войне гномов и орков являюсь я, все забудут.
Забывают такие вещи, потому что их хочется забыть, потому что забыть их будет политически правильно и мудро.
А документ, где победителем названа сторона гномов в лице короля Фольктрима, останется в архивах Алатора.
— Ты принёс нам победу, о которой мы и мечтать не смели. За это тебе вечная благодарность от всех гномов Туманных гор Оша. И от меня лично, — он сделал короткую, почти театральную паузу, и я внутренне напрягся, ожидая неизбежного «но». Это «но» всегда, как ложка дегтя, портит любую бочку мёда. — Ты мог бы стать первым человеком в истории, получившим второй знак «Гве-дхай-бригитт», высшую награду нашего народа. Твоё имя будет высечено на Вратах Алатора рядом с именами величайших героев нашего королевства.
Я молчал, внимательно изучая выражение его лица. Звучало красиво, спору нет. Второй орден на грудь, почёт, уважуха, может, даже скидка в местных тавернах. Но что-то в его тоне, в том, как он тщательно подбирал слова, подсказывало мне, что до этого не дойдёт. Слишком много пафоса для простого награждения.
— Но… Ты отпустил убийцу моего отца. Ты отпустил вражеского короля Гхырра. Того, чьи руки по локоть в крови моего народа.
А, вот оно что. Ну да, я ожидал чего-то подобного. Отец, месть, королевская честь, долг перед предками… все эти высокопарные штучки, которые так любят правители всех мастей и миров. Особенно молодые правители, которым нужно самоутвердиться.
— Его звали Гхырр Великий Кривозуб, Ваше величество, — спокойно поправил я, глядя ему прямо в глаза. Не люблю, когда путают имена ключевых NPC, даже если они враги. — А Вы, кажется, до последнего момента даже имени его настоящего не знали. Так, очередной безликий вождь, собирательный образ врага. Для меня же, простите за прямоту, главное — победа в войне, а не кровавая резня ради утоления чьей-то персональной жажды мести, пусть даже и королевской. Павший король, которого отпустили с позором, униженный и сломленный — это сокрушительное моральное поражение для всех орков. Это как дебафф на всю их фракцию. Это гарантия того, что они не сунутся сюда ещё очень, очень долго. Они будут помнить не героическую смерть своего вождя, а его трусость и предательство. А мёртвый король-мученик, павший от рук «жестоких гномов» — это, извините, готовое знамя для новой войны. Его имя шептали бы у костров, его «подвиги» обросли бы легендами, и рано или поздно нашёлся бы какой-нибудь новый фанатик, который поднял бы это знамя и повёл бы новую орду на ваши земли. Я бы сказал, выбирайте, Ваше величество, что Вам нужнее: краткосрочное удовлетворение от мести или долгосрочный мир? Но я сделал выбор сам. Как тактик.