То есть орки-то то действовали вполне себе подготовлено и организовано.
Да, некоторые гарнизоны героически держали оборону, однако посланные им на подмогу роты попадали в засаду, потому что всё приграничье фактически превратилось в «серую зону».
Попадались наброски карт боёв, которые менялись с пугающей быстротой. Пошли первые записи дружин кланов, мобилизованных в связи с войной. Доклады от кланов, где героические победы перемежались с трагическими поражениями, часто приукрашенными или, наоборот, стыдливо замалчиваемыми.
Я читал, сортировал, делал пометки на прихваченных с собой листах пергамента.
Удивительно, но информация усваивалась на лету. Даты, названия крепостей, имена командиров, численность отрядов — всё это как-то само собой укладывалось в голове, выстраиваясь в определённую систему. Я помнил каждую деталь, каждую цифру, словно мой мозг внезапно получил апгрейд оперативной памяти.
«Надо же, — подумал я с кривой усмешкой. — В институте я бы за такое качество обработки информации получил бы „отлично“ на любом экзамене, даже не готовясь. А тут… тут от этого зависит, выживем мы или нет. Мотивация, однако».
Иногда я ловил себя на том, что мои собственные воспоминания: институт, общага, ночные посиделки за компом с друзьями, жаркие споры на игровых форумах, кажутся какими-то далекими, нереальными, словно это было не со мной, а с кем-то другим, в другой жизни. Тот мир, с его комфортом, безопасностью и предсказуемостью, отступал все дальше, вытесняемый суровой, кровавой реальностью этого мира, где каждый день нужно было бороться за выживание. И, как ни странно, эта новая реальность, несмотря на всю ее опасность и жестокость, затягивала, заставляла работать на пределе возможностей, чувствовать себя… живым. По-настоящему живым.
Фрор, со свойственной ему прямотой и едким сарказмом, комментировал попадавшиеся нам записи.
— А, это битва у Паучьей Гряды, — говорил он, тыча пальцем в полуистлевший свиток. — Командовал тогда старый дурак Тоббин Кривозубый. Повёл своих ребят в лобовую атаку на укреплённый орочий лагерь. Положил там три сотни лучших воинов, а орки просто посмеялись, обошли его и перебили остальных. Герой, мать его…
Или:
— А вот это донесение от Грондера Одноглазого. Хитрый был лис, этот Грондер. Он тут пишет, как заманил отряд орков в узкое ущелье и обрушил на них камнепад. Потерял всего десяток своих, а орков положил больше сотни. Жаль, таких, как он, у нас было мало. Большинство предпочитало орать «За короля!» и лезть на рожон.
Часы складывались в дни. Я слушал, впитывал, сравнивал.
Постепенно из этого хаоса информации начала вырисовываться определенная картина. Гномы, особенно на первых порах войны, действительно часто выигрывали локальные стычки. Их тяжёлая пехота, закованная в броню, их дисциплина и умение держать строй были серьёзным преимуществом против поначалу неорганизованных орочьих орд. Но они раз за разом повторяли одни и те же тактические приемы, использовали одни и те же маршруты для переброски войск, полагались на одни и те же виды оружия.
Они были до боли предсказуемы.
Орки же, наоборот, быстро учились. Они были гибкими, как вода, и коварными, как змеи. Они избегали лобовых столкновений там, где у гномов было преимущество. Они использовали местность, устраивали засады, нападали внезапно, били по слабым местам, по тылам, по линиям снабжения. Они не гнушались никакими методами, если это приносило результат. Они постоянно меняли тактику, оружие, даже внешний вид, если верить некоторым донесениям, в которых описывались орки то с болотной кожей, то с северной выправкой.
«Они не просто учатся, — подумал я, откладывая очередной отчёт о разгроме гномьего отряда, попавшего в засаду. — Они адаптируются. Эволюционируют. А гномы… гномы застряли в прошлом, в своих героических сагах и устаревших представлениях о войне».
Трое суток я практически не выходил из архива. Спал урывками, прямо на каменном полу, подложив под голову какой-нибудь древний фолиант. Ел всухомятку то, что приносил мне Фрор — вяленое мясо, чёрствые лепешки, иногда кружку кислого гномьего пива, от которого голова становилась ещё тяжелее. Старый гном почти все время был рядом, помогая разбирать завалы свитков, находя нужные документы, комментируя и дополняя сухие строки отчетов своими воспоминаниями. Он приносил мне крепкий, горький отвар из каких-то горных трав, который действительно помогал бороться со сном и прояснял мысли.