— Ого, ты такое учил где-то?
Я вздохнул.
— Если бы знал, куда попаду, учился бы лучше, а так… Словом, мы с тобой всё посмотрели и даже отсюда видно, что штурмовать дворец, как я предполагал изначально — идиотизм. Это очень сложно технически, и шансы выстроить победную тактику не велики. Но даже и так, мы не получаем результат. Дворец — это просто здание. А нам надо завалить политическую систему. А она только отчасти держится на толстых стенах и ленивых стражниках. В большей степени она держится на страхе, традициях, отсутствии конкурентов и конкретных людях.
— Цербер и Петурио?
— Ну да. Цербер — столп страха. Он парализовал волю народа, причём не только крестьян, но и аристократии. А Петурио — столп порядка. Он обеспечивает функционирование государства, собирает налоги, регулирует функционал госаппарата, кормит армию и так далее.
— Значит, завалим их обоих?
— Вообще-то надо бы посмотреть, что за люди такие. Ну, не обязательно лично…
Рэд оглянулся по сторонам. Наш одноразовый собутыльник спал, народ был занят каждый своим делом и всё же чесать языками в таких условиях было небезопасно.
— Пойдём проветримся, мой юный друг, — Рэд бросил на стол пару медяков, оставил на чай и поднялся со стула.
Мы покинули «Чёрного Кабана», оставив на столе пару медяков и спящего чиновника, который, сам того не зная, только что сдал нам все планы врага.
Собственно слабость любого политического режима в его открытости. В отличие от революционеров, он по природе своей не способен прятать свои уязвимые точки.
Ночь уже полностью вступила в свои права, окутав Лемез плотным, чернильным мраком, который казался тяжёлым и липким. Редкие масляные фонари, горевшие на главных улицах, лишь подчёркивали глубину теней в лабиринте переулков, куда мы намеренно свернули. Мой план, родившийся в таверне, был ещё сырым и векторным, как не прорисованный скин монстра.
Для деталей нужно больше данных и времени.
— С одной стороны, нам бы постоялый двор найти, — глухо рассуждал Рэд, пока его рука привычно лежала на рукояти меча под плащом. Его голос был низким рокотом, почти неразличимым на фоне завывающего в щелях ветра. — А с другой, там же наверняка шпики местной стражи торчат.
— Как это ни странно, атаман, — я усмехнулся, и в темноте это, должно быть, выглядело как оскал хищника. — меня до сих пор не клонит в сон. Да и надо бы на ночную жизнь города посмотреть. Так сказать, оборотную сторону медали.
— У этой медали и лицевая сторона не очень, — вздохнул Рэд. — Ну, давай прогуляемся, воздухом подышим, с жителями местными познакомимся поближе.
Мы шли по улочкам, ведя за собой под уздцы наших лошадей. Те были сонные и смирные.
— Я как думаю, господин Рэд, — пока мы выветривали из себя душный и липкий запах кабака и их пойла, рассуждал я. — В каждом городе, как в любом биоценозе, есть своя пищевая цепочка. Есть травоядные — горожане. Есть волки — стража и знать. А есть шакалы — ночные воры и грабители. Прежде чем охотиться на волков, нужно присмотреться и к шакалами, чтобы не путались под ногами и не поднимали лишнего шума, когда начнется настоящая охота.
— Нет вопросов. Я бы, конечно, действовал иначе, — кивнул головой Рэд. — Со своим статусом я могу пойти в воровские притоны и попросить встречи с местными каторжными воротилами.
— А это игра в открытую и покажет криминальному миру, что мы тут, — возразил я.
— До конца скрыться не удастся, мы же не призраки.
И тем не менее я вёл свой социальный квест с понятными условиями и предсказуемой наградой.
Сбросив с себя маску трезвого наблюдателя, я сейчас изображал подвыпившего иноземного купчишку, которому море по колено.
Мои шаги стали нарочито неуверенными, я спотыкался на щербатой брусчатке, громко, заплетающимся языком, обсуждая с Рэдом вымышленные барыши, которые мы якобы сегодня получили.
Рэд вздохнул, но принял мою задумку и оказался превосходным актёром. Он подыграл мне, громко гогоча и пошатываясь, обнимая меня за плечи, как лучшего друга после пятой кружки. Мы превратились в идеальную приманку: два пьяных, хвастливых иногородних торговца с набитыми, как им должно было казаться, кошельками, ведущие за собой парочку лошадей.
Мы намеренно выбирали самые тёмные и мрачные улочки, похожие на зловонные трещины в теле города. Вонь отбросов, мочи и безысходности здесь была почти осязаемой, она била в нос, заставляя морщиться. Мы шли, и я чувствовал, как за нами наблюдают.