Впрочем, любое место сильно зависит от того, как его использовать. Быть может, Арена впитала в себя пролитую кровь и испытанные тут боль и страх.
Вокруг Арены кипела своя, уродливая жизнь, паразитирующая на смерти.
Торговцы с лотков продавали дешёвую еду и разбавленные напитки, выкрикивая зазывные лозунги. Глашатаи, взобравшись на бочки, охрипшими голосами анонсировали будущие бои, расписывая в красках мастерство и свирепость бойцов, которым предстояло умереть на потеху толпе.
Художники-самоучки прямо на земле раскладывали свои примитивные, но яркие картины, изображавшие самые кровавые моменты прошлых сражений: отрубленные головы, фонтаны крови, победителя, ставящего ногу на грудь поверженного врага. Все это пользовалось спросом.
Но действительно ужаснуло меня другое.
В тенистых закоулках и нишах стен стояли таинственные личности с бегающими глазками, которые тихим шёпотом предлагали прохожим особый товар. Это были торговцы реликвиями смерти. Они предлагали купить отрубленные пальцы, выбитые зубы, отрезанные уши, пряди волос и окровавленные обрывки ткани, якобы принадлежавшие павшим на арене гладиаторам. Для одних это были амулеты на удачу, для других просто жуткие сувениры. Я видел, как солидно одетый купец, брезгливо морщась, отсчитывал монеты за почерневший от засохшей крови зуб. Который, торговец истово в этом клялся, принадлежал знаменитому чемпиону прошлого месяца.
— Едрён булыжник, какая мерзость, — прорычал Рэд, его лицо окаменело от отвращения. — Они торгуют частями мертвецов!
— Это не просто торговля, — тихо ответил я, смешиваясь с толпой. — Это симптом. Болезнь этого города так глубока, что смерть стала для них развлечением и товаром. Они настолько привыкли к ней, что перестали её бояться. Они её смакуют.
Рэд сплюнул на тротуар.
Мы испытывали одинаковое чувство омерзения, но я заставил себя смотреть, анализировать, запоминать. Это была экосистема, построенная на насилии. И чтобы разрушить её, нужно было понять, как она работает. Мы медленно обходили Арену по кругу, отмечая расположение постов охраны, высоту стен, состояние кладки, возможные слабые места. Охраны было сравнительно много, но она была расслабленной, ленивой. Стражники больше глазели на уличных танцовщиц и отбирали еду у торговцев, чем следили за порядком. Они были уверены в неприступности этого места и в покорности толпы. Ошибка. Там где противник ошибается, он допускает уязвимость.
Я чувствовал на себе тяжёлое, давящее ощущение от Арены.
Казалось, её древние камни наблюдают за мной, втягивая в себя мои мысли и эмоции, как впитывали кровь тысяч жертв на протяжении веков. Это место было живым. И оно было голодным.
Мы завершили полный круг и остановились у главного входа — огромной, зияющей арки, похожей на пасть гигантского каменного чудовища. Оттуда несло холодом, сыростью и едва уловимым, тошнотворным запахом застарелой крови и страха. Толпа здесь была самой густой. Люди подходили, почти с благоговением касались древних камней, будто приобщаясь к чему-то великому и страшному. Я решил последовать их примеру.
«Сбор данных об объекте. Тактильный анализ», — как всегда услужливо подсказал внутренний голос.
Я шагнул вперёд, протиснувшись сквозь гомонящую толпу, и протянул руку. Мои пальцы коснулись холодного, влажного, покрытого вековым мхом камня.
И в этот момент мир вокруг меня выключили.
Это не было похоже на обморок или приступ дурноты. Это было целенаправленное ощущение, как подключение к незнакомой локальной сети.
Шум толпы, крики торговцев, смех и плач, всё это мгновенно стихло, сменившись абсолютной, ватной тишиной. Яркие цвета дня поблекли, превратившись в серую, безжизненную палитру. Люди вокруг застыли, как манекены в витрине магазина. Я видел их открытые рты, застывшие в середине фразы, их поднятые для жеста руки. Время остановилось.
Я не испугался. Я сразу понял, что происходит. Я почувствовал это. Ледяное, всепроникающее прикосновение к самому центру моего сознания. А потом к этому ощущению подключилась Аная. Девушка-богиня, которая словно стала за моей спиной, чтобы я не упал в этом омуте, в котором нет понимания, где верх, где низ.
Она не говорила. В этот раз не было ни шёпота, ни слов в моей голове. Она просто взяла моё восприятие и повернула его в нужную ей сторону.
Это было похоже на то, как опытный геймер берет управление аватаром новичка, чтобы показать, как пройти сложный участок. Я понял, что сейчас увижу нечто важное. Что-то существенное, ключевое. Аная не приказывала. Она показывала, направляла меня в хаосе этого места.