И щёлкнула пальцами.
В этот момент мир вокруг меня взорвался.
Он не исчез, не погас. Он распался. Распался на мириады сверкающих осколков, как разбитое зеркало. Лес, костёр, скала, ночное небо — всё разлетелось на триллионы крошечных, звенящих фрагментов. Я ощутил мгновенную, тошнотворную дезориентацию, чувство падения в бездонную пустоту и одновременно сжатия со всех сторон невидимым прессом. Все звуки пропали, сменившись оглушающим звоном в ушах. Время и пространство перестали существовать.
Это длилось не больше мгновения. Или целую вечность.
А потом всё вернулось.
Я стоял на ногах, слегка пошатываясь. Звон в ушах сменился оглушительным шумом прибоя. Воздух был влажным, солёным, пахнущим морем, йодом и гниющими водорослями. Надо мной раскинулось то же ночное небо, но звёзды были ярче, а луна казалась огромной.
Мой костёр исчез. Лес тоже. Я стоял на краю утёса, заросшего низкорослым, скрюченным от ветра кустарником. Внизу, разбиваясь о чёрные скалы, ревели волны. Рядом со мной, притихшие и испуганные, стояли Гром и Варранга. Всё моё снаряжение, каждая мелочь, до последнего ремешка на седельной сумке, было здесь.
Я медленно обернулся. Аная стояла рядом, в нескольких шагах от меня.
Телепортация. Мгновенная. На сотни, а может, и тысячи километров. Вместе со мной, двумя лошадьми и всем моим скарбом. Некисло.
Это была не просто демонстрация силы. Это она мне так довольно толсто намекает, чтобы я знал своё место и представлял себе её силу и способности.
Она не просила, не убеждала. Она просто взяла и переставила меня, как шахматную фигуру на доске, показывая, что все мои «планы» и «цели» не стоят и выеденного яйца, если она захочет иного. Разговор из плоскости «просьбы» тяготел к плоскости «приказа».
Я молчал, переводя дух. Адреналин ударил в кровь. Часть меня восхищалась. Какая мощь! Какая эффективность! Другая часть, та, что отвечала за выживание, орала благим матом, потому что быть пешкой в руках божества мне не нравилось.
— Впечатляет, — наконец выдавил я, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Отличный способ сэкономить на дорожных расходах. Но, надеюсь, это разовая акция? А то у меня лошади нервные.
Она проигнорировала мою попытку съязвить.
«Мы на месте. Это и есть твой домен. Вернее, то, что от него осталось», — сообщила она.
Я посмотрел в ту сторону, куда она указала. В лунном свете на вершине утёса виднелись тёмные руины. Полуразрушенная каменная башня без крыши, остатки стены… Это и был замок? Не удивительно, что мой правопредшественник свинтил. Хотя бросать свой дом и землю — малодушно как-то.
Что ж, по крайней мере, она действительно доставила меня к цели. Правда, несколько неконвенциональным способом.
«Этот домен раньше принадлежал угасшему роду Пинаэрри. Так же называется домен. Всё это брошено. По традиции ты должен зажечь огонь в очаге, чтобы вступить в свои права. Если эта задача мешает тебе думать и говорить со мной, то приступай, не вызывай раздражение богини».
Внутри башни я действительно обнаружил нечто, похожее на огромный камин или печь. Он был завален отсыревшим мусором и затянут паутиной.
«Я могу сделать это за тебя. Так будет быстрее», — предложила она.
— Не стоит, — буркнул я, копаясь в седельных сумках. — Я предпочитаю делать свою работу сам. Тем более, такую ритуальную.
Богиня… Сейчас она наверняка по-девичьи закатила бы глаза, если бы у неё было лицо. Аная же просто взмахнула рукой, и воздух вокруг наполнился десятками крошечных, светящихся шариков, похожих на светлячков. Они зависли в воздухе, заливая руины мягким, призрачным светом. Удобно.
Я методично, без суеты, принялся за работу. Нашёл брошенный у очага совок, частично расчистил очаг от мусора и паутины. Затем достал свой нож скрытого ношения, гномьей работы, и вышел из башни. Осмотревшись, я нашёл несколько сухих, просмолённых сосновых веток, которые не успели отсыреть от морского воздуха.
Вернувшись в башню, я сел у очага и принялся расщеплять ветки на тонкую, как бумага, лучину. Сложил лучины в один, второй, третий слой. Снизу веточки тонкие как спички, повыше те, что потолще. Мои руки работали уверенно и точно.
Я не спешил, хотя чувствовал на себе её пристальный, изучающий взгляд-невидимку.
Подготовив растопку, достал трут и огниво. Простая, надёжная вещь, в походе просто бесценная. Трут, заготовленный заранее, поместил в середину конструкции из щепок. Несколько резких, высекающих искру ударов. Сухой трут вспыхнул. Я прикрыл ладонями огонёк, чтобы его не задуло свежим морским ветром.
Аная молча наблюдала. Я чувствовал, как её первоначальное раздражение сменяется чем-то другим. Недоумением? Любопытством? Может быть, даже толикой уважения.