Я стоял, как статуя, с прижатой к камню рукой, глядя в пустоту невидящими глазами. Я не осознавал, что происходит в реальном мире, но краем сознания, на периферии, я чувствовал присутствие Рэда. Он, увидев, что я замер, а мой взгляд стал пустым и стеклянным, мгновенно среагировал. Он не пытался меня трясти или звать. Он просто шагнул ближе, встав между мной и толпой, прикрывая меня своим массивным телом от любопытных взглядов. Он стал моим щитом, моим телохранителем в тот момент, когда я был абсолютно беззащитен. Я не видел этого, но я знал, что он там. И эта уверенность была единственной ниточкой, связывающей меня с реальностью, пока моё сознание уносилось прочь, вглубь каменного сердца Арены Ворона.
Серая пелена перед глазами развеялась, и я оказался внутри. Я сидел на трибуне, на одном из верхних ярусов, откуда открывался идеальный вид на залитую солнцем арену. Вокруг меня ревела толпа, сотни глоток сливались в один оглушительный, первобытный вой. Запах пота, дешёвого вина и крови висел в воздухе плотным, удушающим облаком. Я был не просто зрителем. Я был частью этого безумия.
На жёлтом песке, уже покрытом тёмными пятнами, двое. Первый — могучий, широкоплечий степняк с длинными чёрными волосами, перехваченными кожаным ремешком. Хьёрби. Я впервые увидел его и всё же откуда-то знал, что это он. В его руках был тяжёлый чуть изогнутый меч.
Его противник был полной его противоположностью — невысокий, жилистый и невероятно подвижный человек в лёгкой кожаной броне, вооружённый двумя короткими мечами. Судя по его внешности, наёмник откуда-то с запада.
Их бой выглядел яростным и настоящим. Сталь звенела о сталь, они двигались с отчаянной скоростью и каждое их движение было нацелено на убийство. Хьёрби наступал, обрушивая на врага град тяжёлых, сокрушительных ударов. Бывший наёмник, попавший в рабство из-за долгов, которого толпа называла Джингри, уворачивался, парировал, кружа вокруг степняка, как волк вокруг медведя, и пытался нанести быстрые, колющие удары в незащищённые места. Толпа была в экстазе. Они кричали, топали ногами, делали ставки, требуя крови.
Но я видел больше, чем они.
Аная подсказывала мне не только внешнюю картинку. Она показывала суть. И суть была в том, что бой был фальшивкой. Великолепно поставленным, смертельно опасным, но всё же спектаклем. Я видел микроскопические паузы перед ударами, едва заметные знаки, которыми они обменивались, то, как они подставляли под удар защищённые части тела. Они не пытались убить друг друга. Они тянули время и разыгрывали представление.
И тут видение сместилось. Стены арены растворились, и я оказался в сырой, тёмной камере под трибунами. В ней сидели те же двое — Хьёрби и Джингри. Пленник короля и долговой раб короля. Но здесь они не были врагами. Они сидели плечом к плечу, и Джингри перевязывал степняку рану на руке, полученную в прошлом бою.
— … ты должен ударить сильнее, — говорил Хьёрби тихим, хриплым голосом. — Чтобы кровь была настоящей. Король должен поверить. Все должны поверить.
— Я не могу, Хьёрби, — отвечал Джингри, и в его голосе звучала боль. — Ты мой брат. Как я могу ударить тебя по-настоящему?
— Ты должен, — твёрдо сказал степняк. — Другого шанса у нас не будет. Мы репетировали это сотни раз. Я падаю. Ты требуешь лук, чтобы добить меня, как велит твой обычай. Король жаждет моей смерти. Он позволит. И тогда…
Он не договорил. Но я всё понял. Они не были врагами.
Они были лучшими друзьями, братьями по несчастью. И они вместе разработали этот отчаянный, самоубийственный план. Их бой был лишь прелюдией и фокусом.
Их цель была не победа на арене. Их цель была королевская ложа. Они были готовы пожертвовать собой, чтобы отомстить, чтобы убить короля. Я видел в их глазах не страх смерти. Я видел стальную решимость и бездонное отчаяние людей, которым больше нечего терять. Они были смертниками, идущими на свой последний бой.
Картинка снова сменилась, вернув меня на трибуны. Бой достиг своей кульминации. Джингри, в отчаянном рывке, сумел обойти защиту степняка и нанес ему страшный удар в бок. Хьёрби взревел от боли, выронил свой меч и рухнул на песок. Кровь хлынула из раны, окрашивая песок в багровый цвет. Толпа взревела, предвкушая развязку.
Джингри, тяжело дыша, подошёл к поверженному другу. Он поднял руку, призывая к тишине, и повернулся к королевской ложе.
Ложа находилась совсем близко к арене, нависая над ней. Она была украшена золотом и пурпурной тканью. В центре, на резном троне, сидел правитель. Король Коннэбль. Тучный, обрюзгший мужчина с маленькими злыми глазками на одутловатом лице. Рядом с ним стоял его холёный сын и несколько самых близких советников. Король смотрел на происходящее с нескрываемым удовольствием.