Огонь был невероятно плотным. Мои арбалетчики не жалели болтов. Они стреляли, перезаряжали, стреляли снова. Их целью было не просто убить гвардию. Их целью было подавить любое возможное сопротивление, деморализовать выживших, создать максимальный хаос и прикрыть нашу штурмовую группу. И они справлялись с этой задачей идеально. За какие-то полминуты от полусотни элитных гвардейцев на ногах осталось не больше двух десятков. Они сбились в кучу в центре ложи, прикрываясь щитами и телами своих павших товарищей, и отчаянно огрызались, выпуская редкие стрелы из своих луков вслепую, в сторону верхних ярусов. Но это была агония. Они уже проиграли. Они просто ещё не знали об этом.
Пока наверху, в королевской ложе, разворачивалась кровавая бойня, и арбалетные болты, как дождь, поливали остатки гвардии, мы начали наш штурм.
Мы не лезли напролом через парадный вход, заваленный телами и обезумевшими от страха аристократами. У меня был другой план. Более тихий, быстрый и эффективный.
Ещё во время подготовки я видел, что кроме парадного входа есть ещё и дверь для прислуги и свой «чёрный» коридор.
Через неё официанты носили королю вино и закуски, через неё же выносили грязную посуду и мусор. Дверь была деревянной, не слишком прочной, и охранялась всего двумя стражниками, которые, скорее всего, сейчас либо сбежали, либо пытались понять, что происходит.
Наша штурмовая группа — я, Рэд и братья-квизы под прикрытием всеобщей паники и шума боя, обогнула арену по нижнему ярусу. Зрители, обезумев, бежали прочь от ложи, создавая идеальный хаос, под прикрытием которого мы действовали совершенно незаметно. Мы двигались против течения этого человеческого потока, как ледокол, ломающий лёд. Но никто не обращал на нас внимания. Все были слишком заняты спасением собственных шкур.
Мы добрались до нужного коридора. Как я и предполагал, он был пуст. Двое охранников, услышав крики и звуки боя, банально бросили свой пост и сбежали. Перед нами была простая дубовая дверь. За ней — ад, в котором прямо сейчас решалась судьба королевства.
— Готовы? — коротко спросил я, вытаскивая свой меч.
Рэд молча кивнул, его мечи уже были обнажены. Мурранг и Хрегонн переглянулись и одновременно хрустнули костяшками пальцев. Их лица были непроницаемы.
— Хрегонн, — скомандовал я. — Дверь твоя.
Гном-квиз не ответил. Он просто сделал шаг назад, потом шаг вперёд и с разбегу ударил в дверь плечом. Не просто плечом — всей своей бронированной квизовской массой и гневом.
Дерево затрещало, но выдержало, а вот петли — нет. Дверь дёрнулась и повисла, как гнилой зуб на ниточках, на смятых петлях. Всё наше продвижение к ложе заняло менее минуты.
— Ещё раз! — воодушевляющее прикрикнул его брат-квиз Мурранг.
Хрегонн снова отступил и ударил. На этот раз дверь не выдержала. С оглушительным треском она слетела с петель и рухнула внутрь, открывая нам проход в самое сердце вражеского логова.
А у меня успела проскользнуть мысль, что я понятия не имею, кто из братьев старше или младше… Вот сейчас помру и не узнаю…
За дверью оказался короткий, обитый бархатом коридор, ведущий прямо в ложу. Воздух здесь был густым от запаха крови, криков и страха.
Мы ворвались внутрь, не теряя ни секунды. Первым шёл Хрегонн, который сцапал выбитую дверь и использовал как импровизированный щит на случай вражеских стрел. За ним — я и Рэд. Сразу за нами — Мурранг. Мы были готовы к бою. Мы были готовы к тому, что нас встретит отчаянное сопротивление.
Но то, что мы увидели, превзошло все ожидания. Мы оказались прямо за спинами оставшихся гвардейцев, которые сбились в кучу в центре ложи и смотрели вверх, пытаясь отбиться от арбалетного дождя. Они не ждали удара с тыла. Они даже не слышали, как мы выбили дверь, за грохотом боя и криками толпы.
Мы ворвались в ложу в тот самый момент, когда десятки арбалетных болтов каждую секунду продолжали разить королевскую стражу. Мы были не просто штурмовой группой. Мы были молотом, который должен был ударить по наковальне, на которой уже лежали остатки вражеской армии.
Рэд резко засвистел, что означало перевод огня на второстепенные цели, на гвардейцев прикрытия, и прекратить обстреливать ложе.
Я первым ворвался в ложу, и на секунду замер, поражённый открывшейся картиной. Это был ад, написанный сумасшедшим художником. Воздух был густым и тяжёлым, его можно было резать ножом. Он был наполнен криками раненых, предсмертными хрипами, звоном стали и свистом последних арбалетных болтов, которые продолжали впиваться в стены, пол и человеческую плоть. На полу, покрытом дорогими коврами, теперь залитыми кровью, выли и ползали раненые аристократы в своих изорванных шелках и бархате. Перевёрнутые столы, разбитые кубки, разбросанная еда — всё смешалось в единую, отвратительную массу.