Гномы-арбалетчики идут сюда, практически бегут, то же самое делают и орки, я перестраиваю рисунок обороны, на всякий случай выставляя две роты в район ворот, проверяю все участки, голова болит от напряжения.
А тут ещё очередной удар пришёлся по стене и прямо передо мной кусок стены с медленной торжественностью отделяется от остальной кладки и оседает, уходит вперёд, создавая пробоину в периметре обороны размером с железнодорожный туннель.
Глава 28
Все как учил Сунь Дзы
— Гаскер, принимай командование стражей! — рычу я.
— Занимать оборону у пролома?
— Нет, отсекай стены и отводи за спины щитовиков по стене и на улицах.
— А как же…
— Выполняй!
Гаскер скрежещет зубами, но начинает сгонять стражу по стене, отводя от расстреливаемого участка и бойцы воспринимают этот приказ с явным облегчением. Всё-таки страшно сидеть на стене, когда она ходит ходуном от ударов магией и требушета.
Орки-стрелки занимают позиции на крышах, туда же лезут гномы, рядом сектанты, мрачные, с неживыми глазами.
— Здесь сейчас будет очень жарко, — говорю я, словно смертельный Гидрометцентр.
Тем временем таран сломал ворота… Ну, на них посыпался мусор и гнилые доски, какое-то время они копошились, пытаясь что-то сделать. После чего Альшерио, вероятно, решил, что ворота, как точка прорыва не перспективны, их не удалось преодолеть и погнал своё войско к пролому в стене.
Вся его элита, его лучшие, закалённые в десятках боев латники, его самые свирепые наёмники, все они концентрировались в одном месте.
Если до этого враг осторожничал, был готов отступать, то явно не сейчас.
Ополчение со стены делает десятки выстрелов, даже кого-то убивают… Неважно, это не способно остановить атакующую лавину.
В пролом прорываются первые латники, какие-то чёрные доспехи, я таких ещё не видел, они тут же ощетиниваются у пролома, ожидая, что мы попытаемся их вытеснить за стену.
Логично, но я не намерен поступать так, как ожидает от меня враг.
Их становится всё больше и больше…
В какой-то момент среди нападающих мелькает несколько конников, в том числе и сам лорд Альшерио в своём оскорбительно-великолепном доспехе.
Лорд ворвался сюда, что называется «в сиянии своих прожекторов».
Конь его встаёт на дыбы, он резко, как профессиональный боксёр двигает головой, осматриваясь…
Лорд видит новенькие высокие прямоугольные щиты, которыми перегорожен здоровенный квадрат напротив места прорыва, напротив пролома.
Лицо Альшерио искажает презрительная усмешка.
— А это что за уродство⁈ — взревел он, и его свита подхватила смех. — Ты, самозванец! Думаешь, эти железки, годные только на подносы для моего пира, спасут твоих вонючих крестьян? Думаешь, они спрячутся за ними, как трусливые черепахи в своих панцирях? Мои ветераны одним ударом превратят эти жестянки в мятый хлам, а тех, кто за ними прячется — в кровавый фарш! Они сметут вас!
Я видел, как напряглись ополченцы. Насмешки били по ним не хуже стрел. Страх, смешанный с яростью, гремучая, но нестабильная смесь.
— Держать строй! — рычу я.
При этом я уже нахожусь на крыше, а Гаскер забрался на городскую стену, откуда бросает мрачные взгляды на толпу врагов.
Альшерио притащил сюда по меньшей мере четыре, а то и пять сотен бойцов, ударный кулак такой силы, что он и правда может атаковать в любом направлении. Здесь вся его армия, здесь он сам в минуту, как ему показалось, триумфа. Он пошёл ва-банк, и я тоже.
Я выпрямился во весь рост на самом коньке крыши, чувствуя, как ветер задувает в шлем и приятно холодит кожу.
— Альшерио! — крикнул я. — Ты смотришь, но не видишь! Ты прав, эти щиты — не защита от твоих солдат!
Лорд Гроцци замер, медленно поворачиваясь ко мне. На его лице было написано недоумение.
— Они против огня! — выкрикнул я.
Во внезапно наступившей, неестественной тишине я смотрел ему в глаза и видел, как нахмурились его брови.
На крышах домов, нависавших над улицей-ловушкой, появились десятки безмолвных фигур в темных балахонах. Сектанты. В их руках были простые глиняные кувшины. По моему сигналу они, как один, наклонили их и швырнули их вниз, частью под ноги, а частью и на головы атакующих.
Это был не кипяток и не смола. Это была сырая нефть, смешанная с мёдом (я купил все запасы в городе) порошковой серой и гномьим самогоном, чтобы было более жидким.
Тут были все шестнадцать бочек горного масла, которые я нашёл в городе. Густая, чёрная, вонючая жидкость полилась на головы вражеских солдат, заливая их сияющие доспехи, просачиваясь в сочленения, стекая по шлемам.