Группы противника появлялись на всех участках стены, заставляя воинов нервничать, бывало, даже стреляли из луков. Впрочем, безрезультатно. Они появлялись и уходили вглубь предместий.
Вообще предместье, то есть частный сектор вокруг города был выстроен хаотично, улицы кривые, дома стоят тесно, с одним исключением, принятым во всех городах с крепостной стеной — около самой стены строить дома нельзя.
Ещё бы, такой дом позволил бы незаметно подобраться к стене, а если бы его крыша примыкала к стене, то вообще красота, поднял солдат на крышу и оп, они уже на стене.
Но в целом конкретно эти предместья были таковы, что маневрировать по ним пехотой в условиях боя было не удобно, слишком тесно стоят дома, а между ними ещё и сарайчики, курятники, заборчики, навален хлам. Словом, для стремительного марша в условиях боя большинство таких участков не подходят.
Что, однако, не значит, что враг не сможет такие проходы себе прочистить точно так же, как мы расчистили улицы для переброски ополчения.
Ещё четверть часа таран безуспешно долбил ворота. А орки неторопливо расходовали стрелы, нанося раны вражеской пехоте.
Орки азартны, они метались по стене, подбирая более удачное положение, а потом я послал с десяток ополченцев кидать камни на крышу тарана.
Часть камней рикошетила, безрезультативно стучала по команде тарана, бессильно катилась, но хотя бы попадала вражеской пехоте под ноги и мешала делать своё дело.
В принципе после первых ударов уже было понятно, что таран с воротами не справится. Поэтому в какой-то момент пехотинцы, которые пытались «я твой дом труба шатал», то есть сломать ворота, стали отступать под прикрытием стены щитов.
Рог протрубил три раза, и вражеские войска по всему фронту начали отходить.
— Мы победили! — обрадовано закричал кто-то из капралов на стене.
— Они бегут! — с восторгом подхватил другой.
Но я видел, что происходило на самом деле. Группа солдат, управлявшая тараном, отступала под прикрытием щитов, утаскивая раненых, а таран бросили временно, не оставили нам в подарок.
К осадной машине была привязана толстая верёвка, и одна из рот армии Альшерио переместилась к этой верёвке и как репку стала вытаскивать ценное оборудование обратно к своим позициям.
— Эй! — азартно крикнул Волагер, который вопреки расстановке командиров самовольно покинул своих стражников и поднялся на стену. — Они утаскивают таран! Что делать?
Я тоже подошёл к воротам по стене, так же сюда подтянулся и Гаскер.
— Ничего, — пробурчал я. — Пусть забирают.
— Но почему? — не понял капитан стражи. — Мы могли бы помешать им!
— Чем? — спросил я. — Вылазкой? Открыть ворота и напасть? Напомнить, что у нас там стоит пятнадцать воинов? Даже и против тридцати уставших врагов я не был бы так уверен в наших. Враг свяжет боем, подтянет ближайшие роты и ворвётся в открытые по такому случаю ворота. Что мы ему противопоставим? Вашу очаровательную улыбку и ваших стражников, которые не очень-то блистали в первом бою? Хватит нести чушь, азарт хорош на танцах в кабаке, но не на поле боя.
Волагер задумался и нехотя кивнул.
Вскоре вражеская армия утянула таран и стала уходить. Тем не менее наши воины ликовали, искренне считая это победой.
Но то, что я видел только что, настоящим сражением в полном смысле этого слова не было. Если отбросить лирику и волнения участников, матюки и израсходованные стрелы, то только одно лишь подразделение врага что-то делало, остальные всё больше тренировались на местности, разминались и прогуливались, раздражая своим присутствием защитников стены.
— Гаскер, — позвал я заместителя командира. — Собери всех командиров рот на вечерний разбор в штабе. Нужно обсудить то, что мы увидели сегодня.
— Будет сделано, — кивнул тот. — А как ты оцениваешь сегодняшний бой?
— Никак, — честно ответил я. — Потому что боя не было. Это так, любовная прелюдия, пощупал нас Альшерио за выступающие места, покрутил и осмотрел.
Вечером в доме Пратна Остроглаза собрались все командиры, от моего «зама» Гаскера до юных Талли и Осмера, которые были хотя и молодыми, но всё же руководителями своих подразделений.
Атмосфера была совсем иной, чем после первого боя. Никто не праздновал, но и не грустил, все понимали серьёзность ситуации.
— Итак, отцы-командиры, — начал я, когда все уселись за длинный стол, — сегодня мы получили урок того, как профессиональная армия изучает противника. Давайте разберём, что мы узнали и что это означает. Кто-то хочет высказаться?