— Помните, — подчеркнул я, — вы воюете не в одиночку. Каждый прикрывает товарища. Не надо тешить себя иллюзиями, в личном бою вы слабее, значит, надо бить толпой. Один щитовик может сдержать одного противника, но победить его в одиночку не сможет, для этого ему нужен лучник и мечник.
Капрал по имени Эрнст (а я многое могу узнать при помощи Роя, даже помимо воли моих подчинённых) поднял руку:
— А как быть с берсерками? С одиночками, которые прорываются и сеют панику?
— Отличный вопрос, — я подозвал одного из сильных ополченцев. — Ты будешь берсерком. Твоя задача — прорваться через строй любой ценой.
Ополченец изобразил свирепого воина, размахивающего двуручным мечом и ревущего боевые кличи.
— А теперь смотрите, как с ним бороться, — я расставил четырёх щитовиков в плотную группу. — Не пытайтесь сразиться с берсерком в одиночку. Действуйте группой, синхронно.
Четвёрка щитовиков окружила «берсерка» и одновременно толкнула его щитами. Тот потерял равновесие и упал.
— Вот и весь секрет, — объяснил я. — Берсерк опасен против рассредоточенных бойцов. Против строя он бессилен.
Тренировка рот происходила по всем участкам стены. Я показывал, а инструкторы отрабатывали примерно одно и то же.
Щитовики учились держать строй под обстрелом, лучники — стрелять, не задевая своих, мечники — поддерживать товарищей в критические моменты.
Поначалу всё шло криво. Щитовики мешали лучникам, лучники случайно путались и даже падали при отступлении на линию крыш, мечники толкались и путались. Но постепенно движения становились более слаженными.
— Лучше, — оценил я очередную попытку. — Но всё ещё медленно. В бою у вас не будет времени на раздумья.
— А сколько приёмов нам нужно знать? — спросил один из пожилых ополченцев, дед лет шестидесяти с седой бородой. — Настоящие воины изучают сотни ударов и блоков… А мастера даже тысячи!
— Дядь, — спокойно ответил я, — позволь рассказать тебе одну мудрость. Как сказал один великий воин: «Я не боюсь того, кто изучает десять тысяч различных ударов. Я боюсь того, кто изучает один удар десять тысяч раз». Это я сейчас к чему? На кой ляд тебе сотни финтов, если ты не успеешь их отработать? Изучи один и убей своего врага этим одним. В бою ты забудешь ровно все умные мысли и откатишься до автоматизма, который выработал за бесконечное количество повторений, — я взял копьё и продемонстрировал простой тычок. — Этот удар. Простой, прямой, надёжный. Если ты отработаешь его много-много раз, это сработает.
— Но противник же может… — начал старик.
— Да пошёл он! Но, пока он думает, что делать, ты уже проткнул его копьём.
Мы продолжили тренировки. Каждый ополченец отрабатывал свои три-четыре базовых движения в зависимости от типа оружия — сотни повторений, пока руки не запомнили их сами. Никаких сложных комбинаций, никаких финтов. Только простые, надёжные приёмы.
К вечеру результат был заметен. Люди двигались увереннее, действовали слаженнее. Щитовики держали плотный строй, лучники попадали в цель, мечники поддерживали товарищей.
— Неплохо, — оценил Гаскер, наблюдая за очередным учебным боем. — За день они прибавили больше, чем за всю прошлую жизнь.
Теперь, когда выдался момент, я сосредоточился на даре Птичий пастух. За день использования этой способности я заметно окреп в ней, связь с птицами стала устанавливаться быстрее, а контроль теперь был более прочным.
Ястреб-скопа кружил над рекой Адур, высматривая рыбу на мелководье.
Я установил с ним контакт и отправил к предместьям, откуда направил к лагерю Альшерио.
По пути к лагерю и возле него творилось нечто, глубоко меня раздраконившее.
Пехота производила зачистку предместий.
Дело в том, что не все жители сбежали с появлением армии Альшерио, многие продолжали прятаться в домах, делая вид, что война их не касается.
Однако война не спрашивала чужого мнения, она творила, что считала нужным.
То там, то тут пехотинцы Альшерио выбивали двери и методично обшаривала дома, выволакивали оттуда спрятавшихся жителей.
Ну да, они грабили дома, тащили в первую очередь ценности и продовольствие. Но как раз это меня мало удивило и разозлило.
А вот то, что они сгоняли всех, от мала до велика жителей предместий в громадный загон, а тех, кто не хотел идти, тех били и всё равно сгоняли. Это вызвало во мне очень серьёзный гнев, почти до уровня ярости, а я такое состояние себе не позволяю.
Вчерашний большой загон для скота теперь был переполнен людьми. Мужчины, женщины, дети, старики — все жители окрестных деревень, которые не успели или не захотели бежать. Я быстро пересчитал толпу, около тысячи человек, хотя их может быть и больше.