Вся прислуга, которую я мельком видел в коридоре, состояла из таких же молчаливых, крепких мужчин. Ни одной горничной, ни одного улыбчивого лакея. Только эти ходячие статуи, наблюдавшие за каждым моим движением.
Конечно же, от пребывания в этой люксовой тюрьме я был дьявольски зол.
Меня выдернули с поля боя в момент триумфа. Я не успел закрепить победу. Не успел поговорить с Гаскером и Тибо, не успел пожать руки оркам и гномам, которые сражались со мной за их общий дом.
Что там сейчас, в Каптье? Кто делит трофеи? Кто следит за тем, чтобы мои союзники получили то, что им было обещано? Гномы, орки… я дал им слово. Слово лорда-защитника провести на уровне местных законов равноправие, и чтобы их заслуги были закреплены документально, а не растаяли со временем как туман.
А теперь какой-то хренов король и чёртов англичанин в балахоне, превратили мои обещания в пустой звук.
Я сел на кровать, сжимая кулаки так, что побелели костяшки. Нужно было успокоиться. Взять себя в руки. Проанализировать ситуацию. Первым делом — связь.
Я закрыл глаза, откинулся на подушки и воззвал к своей силе. К Рою.
Обычно это было похоже на погружение в тёплую воду. Сознание расширялось, касаясь сотен других разумов, сплетаясь с ними в единую, живую сеть. Я чувствовал каждого своего солдата, его усталость, его страх, его решимость. Это была моя армия, мой единый организм.
Но сейчас…
Я протянул ментальные щупальца, посылая беззвучный зов. Гаскер? Гришейк? Хюнтор? Тишина…
Я напрягся сильнее, вкладывая в попытку всю свою волю. Я тянулся, тянулся изо всех сил, пытаясь нащупать хоть одну знакомую искорку сознания в пустоте.
Ничего.
Пустота. Глухая, вязкая, абсолютная пустота. Словно мне отрубили конечность, о существовании которой я даже не задумывался, пока она была на месте. Я был слишком далеко. Слишком. Меня оторвали от моей силы, от моей армии, от всего, что делало меня не просто очередным попаданцем, а бароном Росом, лордом-защитником Каптье.
Конечно, я понимал, что у навыка есть дальность, а я находился слишком далеко.
Со скуки и чтобы не чувствовать бессилье я активировал Птичий пастух.
Хотя бы так…
Навык словно преодолевал сопротивление, однако сработал и мне удалось какое-то время парить над кривыми улочками бескрайнего города, столицы Маэн.
Всё, что я понял — я ни в каком не дворцовом комплексе, хотя и не на окраине, просто квартал, наглухо перегороженный стенами, за которыми неровными рядами стояли армейские казармы. Гостевой дом был отделён от города и сбежать было намного труднее, чем мне показалось на первый взгляд.
Промежуточный вывод: эти черти королевские ещё хитрее, чем я решил в первый момент. Меня тут крепко спутали.
На третий день, когда молчаливый «дворецкий» принёс завтрак, я решил нарушить ритуал.
— Доброе утро, — сказал я, когда он ставил поднос. — Не подскажете, как Вас зовут?
Мужчина замер на долю секунды, затем выпрямился и посмотрел на меня. Его глаза были серыми и абсолютно пустыми.
— Мои обязанности не включают в себя светские беседы, милорд, — отчеканил он безликим голосом.
— А что они включают? Следить, чтобы я не выпрыгнул в окно и не испортил королевский газон?
На его лице не дрогнул ни один мускул.
— Я должен обеспечивать Ваши комфорт и безопасность.
— Мою безопасность или безопасность окружающих от меня? — усмехнулся я.
Он проигнорировал вопрос. Склонил голову в формальном поклоне и направился к двери.
— Постойте, — остановил я его. — Передайте своему хозяину, что я оценил его гостеприимство. Но сидеть без дела я не привык. Если меня не собираются казнить в ближайшее время, я хотел бы получить книги. По истории и географии Маэна. И свежие карты.
Он снова замер у двери, не оборачиваясь.
— Я передам Вашу просьбу, милорд.
Дверь закрылась, я снова остался один.
Глава 2
Чужой секрет
Я сел за стол и посмотрел на завтрак. Яйца, жареный бекон, свежий хлеб, варёная крупа, кувшин с соком. Пища лорда.
Злость никуда не делась. Она просто остыла, сжалась в тугой, холодный комок в груди, превращаясь из ярости в топливо.
На третий день моего добровольно-принудительного заключения дверь наконец-то открылась без стука. Я не обернулся, продолжая смотреть в высокое стрельчатое окно на сад, за которым ухаживал слуга. Слуга работал, а у стены как статуя стоял гвардеец.