— Ах вы, заботушки, — пророкотал Хрегонн. — А не потому ли вы берётесь за эту задачу, что это легче?
— Нет, как маг иллюзии я неплохо торгуюсь. Тебе чего-то купить, Мурранг?
— Я Хрегонн! Научись нас отличать. Мы же вообще почти не похожи.
— Как скажешь. И всё же?
— Да, конечно купи, я напишу тебе список.
— А я всем выдам денег, но финансы подотчётные, — вклинился в разговор я. — Однако, прежде чем заняться текущими делами, попьём кофе и сходим на прогулку.
— Разведка? — догадался Мурранг.
— Да, надо посмотреть дорогу до Штатгаля. Вообще-то, это мои ленные владения как герцога, а та дорога заявлена как «вроде бы» безопасная и что по ней можно спокойно ездить на остров и обратно. Теоретически, вроде бы, наверное. Меня эта поправочка не радует.
Испив кофе, мы для начала отправились в город, где я поблагодарил брата войта, но забрал у него королевских лошадей.
Хитрый советник Кориан не просто так придал их мне вместе с убогой прислугой.
К гадалке не ходи, он провёл это как финансирование Первой Добровольческой армии Маэна и списал под это дело кучу денег, потому что выписаны они были как «королевские скакуны» из королевский же конюшни. Скорее всего они и были таковыми, только на условиях, как пела Тортилла: «Ах, была как Буратино, я когда-то молода — триста лет тому назад». Лошади были безбожно старые, но хотя бы смирные и даже крупных квизов покорно повезли.
Мы двинулись в путь. Древний и в плохом состоянии тракт, который не использовался очень давно, когда-то, видимо, бывший оживлённой дорогой, но теперь едва угадывался под слоем мха и грязи.
Участок дороги от города Бинндаль пользовался фермерами и пастухами, и, хотя те разбили её копытами животных, был прохожим и расчищенным.
Однако через полчаса мы уже покидали обжитые места пригорода Бинндаля. И чем глубже мы погружались в болота, тем сильнее менялась природа вокруг нас.
Здоровые, крепкие деревья уступили место скрюченным, уродливым карликам, чьи ветви, похожие на костлявые руки, тянулись к вечно серому небу. Воздух стал густым, тяжёлым, и к запаху гнили примешался едва уловимый, тошнотворно-сладкий аромат цветения местных болотных растений, чей запах был неприятен.
В этом месте тракт местами порос кустами и хилыми деревцами, так что телега бы не прошла. Но простая работа топором и пилой исправит ситуацию.
Через какое-то время прекратилось пение птиц и кваканье лягушек.
Тракт стал чище, хотя камни тракта от времени вывернуло в стороны, и они требовали ремонта.
Я делал пометки в блокноте. Пару раз на тракте попадались брошенные и пугающего вида строения, вероятно, старинные фермы, от которых уже ничего не осталось, кроме потемневших до черноты каменных или кирпичных стен.
Тишина давила на уши. Теперь не пели птицы, не стрекотали насекомые. Единственными звуками были наше сопение, глухое цоканье копыт, а также непрекращающееся бормотание Фомира.
— Фон… фон меняется, — шептал он, то и дело останавливаясь и прислушиваясь к чему-то, что слышал только он. — Он становится плотнее. Тут мы находимся в месте, где кто-то долго и мучительно умирал, причем это не древние сражения, а что-то сравнительно свежее.
— Может — жертвоприношение? Можно сделать такой жуткий ритуал, чтобы отогнать скелетов?
— Ну, разово… Ведьмы и жрецы практикуют, при жертвоприношениях можно добиться разового эффекта, — неохотно согласился он. — Но мы же знаем, это временное, а большая часть экспедиций бывала неудачными. Земля тут не очистилась, она всё помнит, герцог. Каждую каплю крови, каждый крик…
— Сосредоточься на том, что под ногами, а не на призраках прошлого, — бросил я, указывая на подозрительно выглядящую лужу, на тракте, подёрнутую радужной плёнкой.
Фаэн даже верхом двигался с лёгкостью и грацией, а старый конь под ним словно танцевал. Он, казалось, не замечал ни грязи, ни вони.
— Любопытная экосистема, — произнёс он, показав на багровый, мясистый цветок, росший прямо из гнилого пня. — Жизнь, приспособившаяся к смерти. Она впитывает её, питается ею. В этом есть своя извращённая гармония.
— Потрогай его и твоя рука станет частью этой гармонии, — проворчал Фомир. — Это трупоцвет. Он парализует жертву, оплетает и медленно переваривает. Очень гармонично, не правда ли?
Эльф не поменялся в лице, на его лице не было и тени страха, лишь исследовательский интерес.
Через полчаса мы вышли к тому, что на карте было обозначено как «Гиблый мост». Это было грандиозное и одновременно удручающее зрелище. Когда-то это был величественный каменный мост, перекинутый через широкую протоку с чёрной, стоячей водой. Теперь от него остались лишь несколько быков и крупные каменные обломки, которые не поглотили болота. Эти каменюки теперь торчали из воды, как гнилые зубы. Также уцелела и пара пролётов с одной и с другой стороны. Центральная часть обрушилась, и на её месте зияла дыра метров в тридцать шириной. Не знаю, были ли это река или озеро, но определённо водная преграда.