И в этот момент мой мозг геймера, привыкший искать нестандартные решения, выдал идеальный ход. Не убить. Унизить. Сломать. Перехватить символ власти и сделать его своим.
— Какая ирония… — произнёс я вслух, поворачиваясь к Гролу. — Ты так любишь порядок, не так ли, начальник? Любишь, когда всё по правилам. По твоим правилам. Думаю, пора и мне установить свои.
Я кивнул братьям-квизам.
— Мурранг, Хрегонн. Отнесите господина начальника на его рабочее место.
Я дал дополнительное пояснение посредством Роя, но не стал говорить это вслух.
Гномы переглянулись. В глазах Мурранга мелькнуло понимание, смешанное с жестоким удовлетворением. Они не задали ни одного вопроса.
Хрегонн подошёл и схватил Грола за шиворот, вздёрнув его на ноги так, словно тот был мешком с требухой. Жирный тюремщик взвизгнул, его ноги беспомощно засучили по земле.
— Нет! Пустите! Вы не можете! — вопил он, но его крики тонули в железной хватке гнома.
Мурранг тем временем подошёл к плахе, поднял топор и с оглушительным стуком вонзил его в дерево рядом с выемкой для шеи. Просто, буднично, словно дровосек, пришедший на работу.
Этот звук подействовал на стражников отрезвляюще. Они смотрели, как их начальника, их грозного, всесильного хозяина, волокут к месту казни, и на их лицах отражалась вся гамма чувств: от шока и неверия до зарождающегося ужаса.
— Весьма… наглядно, — раздался за моей спиной тихий, мелодичный голос Фаэна. — Зачем убеждать словами, если можно использовать столь выразительные предметы интерьера? В этом есть своя первобытная эстетика.
— По-моему, это перебор, — пробормотал Фомир, с опаской глядя на происходящее. — Нас же потом повесят за убийство королевского чиновника! Хотя, с другой стороны, я же слышал, что он творил с заключёнными, он садист и жестокий мучитель.
Хрегонн подтащил Грола к плахе и с силой швырнул его на колени. Тюремщик упал в грязь, рыдая и что-то бессвязно бормоча. Мурранг подошёл сзади, схватил его за сальные волосы и с силой приложил лицом к щербатому дереву.
— Нет! Пощадите! Я всё отдам! Деньги! Забирайте всё! — его голос срывался на визг.
Я медленно подошёл и встал рядом, глядя сверху вниз на трясущуюся тушу. Я видел, как из окон казарм и тюремных блоков за нами наблюдают сотни глаз. Это был своего рода театр.
— Деньги? — переспросил я, и мой голос разнёсся по мёртвой тишине двора. — Ничтожный торгаш, ты всё ещё думаешь, что дело в деньгах? Ты смешал власть короля с грязью. Ты назвал его подданных своим товаром. Ты оскорбил меня и мою честь. Ты думаешь, это можно купить?
Я помолчал, давая словам впитаться в сознание каждого, кто меня слышал.
— Ты был здесь законом. Ты был здесь властью. Эта плаха была твоим главным аргументом, — я положил руку на холодную рукоять топора. — Теперь это мой аргумент.
Я обвёл взглядом замерших стражников.
— Ваш начальник считал, что его власть абсолютна. Он ошибся. Абсолютна только власть его величества короля Назира Четвёртого. Есть кто-то, кто сомневается в этом? С этой минуты Принстаунская тюрьма переходит под моё прямое командование. Все, кто служили здесь, отныне служат мне.
Я снова посмотрел на Грола и кивнул Хрегонну.
Тот сцапал безвольного начальника тюрьмы и поставил на деревянный барашек под виселицей, а Мурранг накинул на него петлю, ловко подтянув её так, что можно было бы вздёрнуть этого немолодого садиста в любую секунду.
— Ты хотел денег, тысячу серебром за тысячу жизней…
При этих словах среди заключённых прошёл гул и это дало мне понимание, что они слышат буквально каждое слово.
— Я заплачу больше, — продолжил я, — Но, само собой, не тебе. Я дарую этим людям свободу, тем из них, кто согласится проливать свою кровь за Маэн. А вот твоя жизнь, начальник…
Грол заскулил, его тело билось в конвульсиях от ужаса.
— Я не собираюсь тебя убивать… — сказал я, и в наступившей тишине это прозвучало ещё страшнее, чем угроза. — Хотя, как герцог, я вправе. Казнь — это слишком быстро. Слишком почётно. Ты останешься здесь. Как напоминание. Напоминание всем о том, что бывает с теми, кто ставит свой карман выше долга, а свою гордыню — выше королевской воли.
Я отпустил рукоять топора и повернулся к стражникам.
— Капитан стражи! Выйти из строя!
Один из них, немолодой мужчина с суровым лицом и нашивками капитана, после полусекундного колебания сделал шаг вперёд. Он был бледен, а под глазом сиял свежий бланш, но держался с достоинством.