— Ты не имеешь права так говорить! — взвился Лаэрон. — Ты просто прислужник этого дикаря!
— Я служу только своему долгу, а некоторое время назад даже давал шанс на выживание представителям нашего народа, — отрезал Фаэн. — А ты служишь только своей шкуре. И сейчас ты за это заплатишь.
Лаэрон понял, что пощады не будет.
Всё это время у него был меч.
Понятия не имею, откуда он у него, но это был короткий клинок как у некоторых стражников. Вероятно, он подобрал его во дворе тюрьмы и всё это время незаметно таскал с собой. Или украл, только как, когда?
Талантливый. Жаль, что его талант теперь уже не найдёт полезного применения. С диким криком он метнулся в сторону Фаэна, превратившись в живую молнию, но…
Фаэн тоже был эльфом. Он просто шагнул в сторону, и в его руках возник лук. Короткий выстрел на сверхкороткой дистанции.
Стрела пробила Лаэрону основание черепа навылет, и он упал, не издав ни звука, если не считать тихого шелеста падающего на траву тела.
Риггс, видя это, с воплем ужаса бросился на колени, протягивая ко мне руки.
— Пощадите! Умоляю! Я всё сделаю!
Я покачал головой и выступил вперёд, обращаясь к своему войску:
— В моей армии не падают на колени, разве что как исполнение боевого приёма.
Тишина была мне ответом. На меня смотрели сотни донельзя серьёзных глаз.
— Вы все это видели, — сказал я громко, и мой голос разносился над замершей толпой. — Эти двое решили, что мои слова о недопустимости дезертирства — пустой звук. Они думали, что их скорость и ловкость помогут сбежать. Это не так.
Я указал на труп Лаэрона.
— Он получил быструю смерть, потому что попытался напасть на капитана Фаэна.
Затем я кивнул на Риггса, который забыв гордость, стоял в грязи на коленях.
— А этот — трус. Он пытался сбежать, а когда его поймали, молил о пощаде. Они нарушили закон верности, они предали… Они предали Штатгаль, совершив акт дезертирства, — я осознанно не хотел использовать официальное название армии, данное королём, Первая Добровольческая армия Маэна. Признаюсь, было в этом нежелании нечто мятежное, символическое, поэтому использовал географическое название.
— Я честно предупреждал о недопустимости дезертирства, как и о наказании, — продолжил я. — Поэтому… Властью герцога и командора армии, приговариваю рядового Риггса к смертной казни за дезертирство. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит, вступает в силу немедленно.
Риггс с непониманием смотрел на меня. Ему неоднократно в его долгой и непростой судьбе удавалось ловчить, обманывать, хитрить и выходить сухим из воды. Он был без сомнений талантливым человеком и мог бы неплохо показать себя под моим началом. Но… От меня нельзя было бежать, а эта ситуация была показательной, публичной, демонстрирующей мой настрой.
— Хайцгруг, приказываю привести приговор в исполнение!
Орк Хайцгруг был убийцей, как и многие тут присутствующие. Да и он уж точно не знал жалости, в особенности под давлением обстоятельств, когда на него смотрят сотни глаз.
Он перехватил меч и с огромной силой рубанул шею всё ещё стоящего на коленях Риггса, компенсируя отсутствие техники силой удара.
И это было хорошо… Ну, то, что рубанул сильно, убив его с одного удара, было хорошо. Где-то в глубине души мне было жаль уголовника Риггса, но, он решил смухлевать не в то время и не в том месте.
Я не хотел на это смотреть. Но я заставил себя. Я смотрел, как как его тело дергаётся в последних конвульсиях. И смотрел, пока оно не затихло в луже крови.
Я снова обвёл взглядом свою армию. На их лицах больше не было ни радости, ни беспричинного веселья. Теперь там был груз понимания и Его величество Страх. Глубокий, первобытный, всепоглощающий страх. Они поняли, что мои слова не блеф и не фигура речи, их новый командир не шутит и кнут у меня крайне болезненный. Этот факт потянет за собой необходимость переосмыслить и другие мои слова.
— Надеюсь, это первая и последняя казнь за дезертирство, — сказал я в мёртвой тишине. — Потому что убежать от меня в силу моей магии — нельзя. Первое правило — дисциплина.
В ответ — молчание. Но я видел в их глазах ответ, они всё поняли.
— А теперь, правило второе — мы своих не бросаем. Даже если они были своими всего-то час. Поэтому трупы будут погружены в телегу и отвезены, чтобы быть похоронены на территории Штатгаль, — похоже, что мои опасения про кладбище становятся реальными. — А теперь… Собираемся и уходим, армия, бодрым шагом в счастливое светлое будущее.