Я жил просто и по-солдатски. Я постоянно обретался среди своего воинства, питался похлебкой из общего котла, дышал тем же воздухом. Это был не популизм, а скорее прагматизм.
В походе и на войне мне никто не станет готовить разносолы, поэтому, зачем разнеживаться и сибаритствовать? Надо сразу готовить себя под боевой стандарт.
К тому же есть эффект и психологический, я привыкал к своему воинству, они привыкали ко мне.
Да, тут принято иначе, а рыцари вообще априори считали солдат существами второго сорта.
Командир, который прячется от своих солдат за стенами и телохранителями — мёртвый командир, потому что в нужный момент окажется один и одинок. Он просто ещё не знает об этом.
Для меня поведение местной аристократии было далеко не показателем и совсем не примером для подражания. Величайшим по эффективности полководцем я считал Суворова, он тот спал и ел с солдатами, да и вообще заносчивостью не отличался, хотя и окончил жизнь графом и сардинским князем.
Местные аристократы Гинн жили иначе. И если в сражении рыцарь попадал в плен, его выкупали, причём задорого, а на пехоту всем было плевать, их судьба была незавидна.
Благородных выкупали и стремились сохранить им жизнь как дорогостоящим заложникам, а цены за выкуп были значительными.
Эта мысль, особенно применительно к Альшерио, меня тяготила. Лорд и сын герцога был моим пленником, моим трофеем, а король Назир его незаконно и без компенсаций захапал.
Чувство несправедливости жгло меня при мыслях об этом хлеще, снижая и без того низкую лояльность к не моему соверену до максимально отрицательных значений.
…
Моя армия, сотни рекрутов, обживалась.
Они отмылись в наскоро построенной бане, сожгли свои тюремные робы и облачились в чистую, хоть и грубую, одежду. Они ели досыта три раза в день. После многих лет голода, грязи и унижений это было сродни попаданию в рай. Но бездействие разрушает не хуже ржавчины.
Ещё до того, как моё воинство отдохнуло, пришёл пешком, как дервиш, Деций, о котором я уже успел даже подзабыть.
Условия у меня были скромные. Я похлопал его по плечу и принял на службу в должности армейского писаря и был рад тому, что могу на кого-то спихнуть бюрократию. Он поселился в крошечной комнатке в моём же доме, переоборудовав её под кабинет.
— Как у тебя с языками, Деций? — мой писарь кушал прямо в кабинете и сейчас напоминал скорбную мышь. Среди прочих, его тоже побрили, у нас небритыми были только эльфы, да маги. Он не возражал, но выглядел после процедуры ещё более грустным.
— Я немного знаю эльфийский и несколько фраз на орочьем, — ответил писарь.
— А классические, древние? — Рой показывал у него навык «способен к лингвистике».
— Ну, чуть-чуть, меня в училище заставляли древний язык изучать, но не сказать, чтобы я был примерным учеником.
Я положил перед ним одну из найденных в на болотах книг.
Деций покрутил её в руках.
— Это личный дневник некоего командира «Рри Пламенного». Больше пока сказать не могу.
— Вот тебе бумага, сиди переводи. Мне нужен перевод.
— Это скорее всего личное.
— И что? Деций, он уже умер, а в его записях может быть что-то ценное.
Он засопел.
— Ваша Светлость, мне нужен словарь, такой продаётся в городе, я не все слова знаю и помню.
— Будет тебе словарь, закажу и его привезут. И сильно не тяни, у меня полно книг на древнем, в том числе магических для Фомира. Чтобы тебя мотивировать, за каждую переведённую книгу премирую тебя серебряной маркой.
— Вы сейчас серьёзно, Ваша светлость?
— Да.
— Знаете, если подумать, то некоторые слова стали всплывать в памяти.
— Всё равно, будет тебе словарь, работай.
Деций смущённо заулыбался, я оставил его одного.
…
А я занялся тем, что просеивал, искал.
Первые действия были совершены наспех и первых «старшаков» я тоже набрал из тех, кого попался под руку. А мне нужно некоторое количество «профессионалов», которые станут основой армии. Часть конечно же придётся воспитать самому, а кого-то и нанять.
Я сходил в Бинндаль, пообщался с эльфами-контрабандистами и озадачил их поисками Плащей ученика, однако они сразу сказали, что о таком артефакте даже не слышали.
Жаль, но попытка не пытка.
Но в целом в Бинндале, где я был почти как национальный герой, я теперь показывался редко.
На вычищенном Болотном тракте установили стойки с «загутай-камнем», чтобы выбирать из воздуха проклятия, такие же поставили на краю острова Штатгаль.
Я искал. Я попросил Юргена поспрашивать о наёмниках и просто отставных военных, кто готов работать военными инструкторами, хотя бы временно, для моей армии.