— Поясни, — потребовал я.
— Пойдём, покажу!
Мы отошли за угол казармы, подальше от любопытных глаз. Я достал из сумки один из артефактов, которые мы купили по дороге из Принстауна, — маленький, тусклый амулет, который, по словам Фомира, когда-то был способен создавать небольшое силовое поле, но давно исчерпал свой заряд. Затем я вытащил другой артефакт, с красными, пульсирующими как кровь, камнями.
— Камни напитаны проклятием Кмабирийских болот, — показал он мне амулет.
Я равнодушно пожал плечами. Поскольку я не мог пользоваться никакой из этих энергий, моя магия была совершенно иной, для меня что одно, что другое не представляло ценности.
— Давай, мальчик, — прошипел Фомир, подталкивая Ластриона. — Покажи герцогу свой фокус. Не бойся.
Ластрион с ужасом посмотрел на пульсирующий красным амулет, но затем взял его в свои дрожащие руки. Он закрыл глаза. Я не почувствовал никаких магических потоков, никаких заклинаний. Он просто стоял, и камень в его руках начал меняться. Багровое свечение стало бледнеть, таять, словно утренний туман. Аура смерти, исходившая от него, слабела. Вместо неё появлялось что-то другое… чистое, нейтральное. Свет стал белым и чуть зеленоватым.
Затем Ластрион взял в другую руку разряженный амулет. Он снова закрыл глаза. И я увидел, как тусклый металл амулета начал слабо светиться мягким, голубоватым светом. Свечение становилось всё ярче, пока не превратилось в ровное, уверенное сияние.
Фомир выхватил у него амулет и активировал его. Вокруг его руки вспыхнул и замерцал полупрозрачный силовой щит.
— Работает! — взревел он, забыв о всякой конспирации. — Клянусь всеми демонами преисподней, он работает! Он перезарядил его! Рос, ты понимаешь, что это значит⁈ Это же инженерный подход к магии, которого ты хотел.
Я смотрел на испуганного полуэльфа, который только что разрядил опасный артефакт и в этом на мой взгляд не было ничего невероятного. В конце концов, можно было просто шарахнуть этим артефактом по дереву, и оно превратилось бы в зловонный трухлявый пень.
То есть, просто израсходовать энергию — нетрудно.
Но он её поменял.
Для магов это всё было важно. Для них вид магии и маны был определяющим. То есть Фомир объяснял уже мне, что виды магии и уже заряженная под тот или иной тип энергия не похожа на другую как дёготь, сырая нефть или льняное масло, хотя все они содержали органические соединения, практическое применение у них совершенно разное.
А этот испуганный парень взял и превратил… Ну не то, чтобы воду в вино, иначе бы я тут уже испугался, но он превратил одну магическую энергию в другую. Забавный малый.
— Ты хочешь сказать, что мы теперь можем заряжать энергию амулетов каких хотим, Фомир?
— Ну, он ученик, он испуган и болен, к тому же работает только на малых объёмах. Говоря инженерным языком, у него низкая производительность.
— Так мы никуда и не торопимся.
Я подошёл к Ластриону и положил руку ему на плечо. Он вздрогнул, ожидая удара.
— Ты больше не заключённый, — сказал я тихо. — И ты не будешь солдатом. Ты — ценный специалист, ты теперь один из нас, из армии «Штатгаль». С этого дня ты находишься под моей и капитана Фомира личной защитой. Ну и вылечить тебя придётся, конечно.
Глава 22
Успеть в тот же день
Глава 22. Успеть в тот же день
«Поющий Рог» проводил нас те же составом что и встречал, только, конечно, лица у них были куда счастливее от нашего ухода, чем от прихода.
Выражение: «видеть вас одно удовольствие, не видеть — другое удовольствие» заиграло новыми красками.
Начальник тюрьмы радовался, как жених на свадьбе и улыбался во всю ширину рта.
Из-за того, что мы переварили задачу призыва в этой тюрьме так быстро, я решил нагрянуть к их соседям, ещё одному скорбному заведению со странным названием «Шахта Эрбега». Фомир пояснил, что того Эрбега называли жадным. Поэтому полное наименование — Королевская тюрьма «Шахта жадного Эрбега»
— Он живой? — уточнил я.
— Кто? — не понял Фомир.
— Ну, этот Эрбег?
— Нет, конечно, он помер пару сотен лет назад, но добывал тут железо и был очень жадным.
Я так и не понял, какое значение имеет жадность давно почившего скряги, но не стал развивать мысль. Просто жадный и хрен с ним. Не буду забивать голову этими фактами, если его призрак не станет мне мешать в работе.
«Шахта жадного Эрбега» была именно тем, чем и звучала — дырой. Грязной, выдолбленной в склоне громадного каменного холма раной, из которой тащили камень и руду, по дороге генерируя отчаяние и усталость.