Фомир с профессиональным интересом наблюдал за орком.
— Он видит болезни и травмы так, как мы видим цвета. И точно знает, куда направить энергию. Это не грубая сила, как у боевых магов. Он как садовод-любитель, но получается у него хорошо.
— Здорово. Вот у нас и нарисовалась гармония.
— Ну, операцию он тоже может провести, если что. Я заказал для него набор инструментов.
Я кивнул. Со временем Зульген выйдет из-под крыла Фомира, формально магическая служба и медицинская стоят рядом, а не в конфликте.
— Я ему хронических больных дал, — продолжил мысль Фомир. — Начиная с Тиля. У него, если помнишь, туберкулёз.
— И?
— Вытягивает. С нескольких сеансов. Единственной проблемой был расход энергии. После пары сеансов Зульген выглядел выжатым как лимон.
— Значит, ему нужен источник маны, — констатировал я. Покопавшись в сумке я достал самый большой накопитель, который купил у Дэрека из Синих магов.
— Научишь его пользоваться, а, Фомир?
— Вот! Я же говорил, что теория нужна.
— Не умничай. Просто научи орка пользоваться этой хреновиной.
— Ладно, научу. И попрошу Ластриона заряжать для него каждый день.
Орк закончил с солдатом и молча переводил взгляд с мага на меня.
— Уважаемый хилер. Магию, инструменты, микстуры — мы дадим.
— Да, командор.
— Но твоя задача — поставить на ноги как можно больше моих солдат. Наших товарищей.
Зульген принял амулет с благоговением. Он был немногословен, но в его взгляде читалась глубокая благодарность. Несмотря на жизнь среди бандитов, он сохранил удивительную доброту и находил общий язык со всеми, от людей вплоть до эльфов.
Позже, когда я остался один, работа Зульгена заставила меня кое-что вспомнить. Каптье. Во время обороны города ядром медицинской помощи были не дипломированные лекари, а местные ведьмы. Они могли не знать анатомии в деталях, но разбирались в травах и алхимии. Они готовили зелья, которые ставили на ноги даже тяжелораненых.
Получается, что для гармонии, в местном её варианте, моей армии нужны ведьмы. Их знания в алхимии и создании зелий идеально дополнили бы целительную магию Зульгена. Но где их взять? И как к этому отнесётся Фомир? Я помнил его презрительные высказывания о «злобных неграмотных ведьмах».
Я отбросил сомнения. Интересы дела важнее личных предубеждений. Даже если это предубеждения друга и ценного соратника. Армия должна получить всё необходимое для выживания. И если для этого понадобятся ведьмы, я их найду.
А ещё я серьёзно проверял границы терпения своего мага. Например, через несколько дней я взял у него неинициированного бойца. Фомир увязался со мной.
Кмабирийские болота встретили нас привычным запахом гнили и застоявшейся воды. Мы стояли на границе, где чахлые деревья уступали место топкой трясине. Воздух был тяжёлым и влажным. Рядом со мной Фомир скрестил руки на груди, его лицо выражало откровенный скепсис.
— Рос, я всё ещё не понимаю смысла этой вылазки. Любой практикующий маг может создать поисковый импульс. Это азы. Зачем тащить сюда необученного уголовника?
Он кивнул в сторону Шота. Бывший карманник, а ныне кандидат в специалисты моего ЧВК, выглядел неуютно в окружении закованных в сталь бойцов из взвода Хайцгруга. Худощавый, невысокий, с любопытными карими глазами, он осматривал местность вокруг, скрестив руки на груди.
Я посмотрел на Фомира.
— А у меня что, есть дохрена магов, которые владеют магией твоих поисковых проклятий?
— Заклятий, — поправил меня Фомир.
— Да пофигу. Ты да Ластрион.
— Вот поэтому нужны годы обучения.
— У нас нет годов обучения, Фомир, мы столько не протянем. Вы с капралом Ластрионом по уши заняты всеми вопросами роты и только у вас есть что-то наподобие базового обучения. Мне нужен поисковик.
— Это мусорный навык, не ценный.
— Чтобы оценить, ценный или нет, надо сначала попробовать на практике. Практика — критерий истины.
— Не знаю, где ты эти свои дикие фразы берёшь, но напоминает про то, что трындец — лучший учитель.
— Это сказал Карл Маркс. Про практику.
— Твой школьный учитель? Глупое него имя и идейки глупые.
— Но-но! Проверяем, что может старый пройдоха, тогда и выводы делаем. Ну, а если ничего не получится, считай, мы просто совершили прогулку.
Мой взгляд вернулся к Шоту.
— Ты говорил, что чувствуешь ценности. Объясни.