Хорошая информация. План «Б», если переговоры провалятся. Брать тюрьму штурмом втроём было бы проблематично. Нанять местных отморозков для создания хаоса звучит куда реалистичнее.
— Этот Гришейк… он действительно стоит такого риска? — тихо спросил Лиандир, глядя на меня.
Я посмотрел на него, потом на Фаэна.
— Он не солдат Штатгаля. Пока не солдат. Но ранее он сражался под моим командованием. Система, которую я строю, держится на одном простом правиле: своих не бросают. Если люди будут знать, что я готов лично рискнуть головой ради одного оступившегося ветерана, это оценят.
— Командор, — лукаво улыбнулся Фаэн. — Ты так ищешь оправдание своим поступкам, такие аргументы подбираешь, что… Я не верю ни единому слову. Ну, то есть, это правда, солдаты будут в восторге, но ты делаешь так, потому что тебе не плевать.
Я нахмурился.
— Да блин, мне не плевать. Мне не плевать на этого бешеного орка.
— Забавно, что тебя мало волнует, что он орк. Что мы эльфы. Что твои лучшие друзья — квизы. С квизами же вообще никто не дружит, они к этому привыкли. А тебе плевать.
— А вот на это плевать, Фаэн. Выборочность у меня в игнорировании факторов. Будь ты не эльфом, а гоблином или тракканийцем, мне было бы плевать. Отношение у меня не зависит от расовых особенностей.
Четыре дня нашего шустрого рейда несколько вымотали и нас, и лошадей. Мы преодолели расстояние, на которое каравану потребовалась бы неделя с лишним. Но мы-то двигались налегке. К раннему утру пятого дня мы увидели на горизонте стены Матмерса. Город только просыпался. Над крышами вилась дымка от очагов, а в центре мрачным каменным пальцем торчала Матмерская башня. Местная тюрьма.
Я вздохнул. Несмотря на то, что проделан такой путь и, казалось бы, этот путь — нагрузка, труд, а мне было хорошо, легко. Можно сказать, первый отпуск за много-много месяцев.
Мы въехали в городские ворота, уплатив въездной сбор, я не стал козырять своим статусом раньше времени. Мы просто попали в город и смешались с потоком крестьянских телег. Усталость давила на плечи, но адреналин гнал кровь. Мы добрались. Теперь начинался самый сложный этап, убедиться, что Гришейк жив и найти способ его вызволить.
…
Для начала мы поехали до Матмерской башни.
Прямой подъезд к зданию был заблокировал ржавой, но достаточно прочной металлической оградой. Наверняка можно найти вход и, уплатив мзду стражникам, получить доступ к Гришейку, пообщаться с ним. Однако я не спешил раньше времени афишировать свои цели.
Я активировал Птичий пастух.
С высоты полёта молодого голубя мне открылось цилиндрическое, не особенно ровное здание (гномы наверняка бы скривились от его кривизны) с довольно широким основанием, которое постепенно немного сужалось к верхней части, чтобы оборваться на здоровенной круглой крыше, увенчанной остриём на котором любили сидеть птицы.
Совершив облёт, я стал заглядывать в окна. Камер было чертовски много, и я начал с нижней части, поднимаясь всё выше, сажая голубя на окна и заглядывая внутрь. Пару раз скучающие заключённые пытались ловить птицу и вскоре мне уже казалось, что толку мне не добиться. Осмотреть все камеры и их обитателей, которых были десятки, быть может, сотни, мне не удавалось.
Однако ближе к верхним ярусам, я увидел, как в одной из камер за потемневшим от времени столов сидела и играла в кости группа орков. В ближайшем из них я без труда узнал Гришейка, такого же большого, молодого, только какого-то поблёкшего, без улыбки и озорства.
Ну, тюрьма дело такое…
Убедившись, что искомый объект тут и всё ещё не совершил своё последнее путешествие на виселицу, я отпустил голубя.
Дезактивировав Птичий пастух, я промассировал затёкшую шею.
— Едем к местному чиновнику, попробуем метод номер один, — скомандовал я.
— Это который законный?
— Вроде того.
Разные провинции Маэна были устроены по-разному. Что-то было автономными графствами, что-то герцогствами (ими руководил герцог) или провинциями под руководством губернатора. Были ещё и земли с экзотическим статусом.
Этими землями руководил губернатор.
Губернаторский дворец в Матмерсе оказался именно таким, как я и представлял.
На крепость он не тянул и при осаде послужил бы только целям грабежа и мародёрства.
Дешёвая позолота на стенах пыталась имитировать столичный шик, но лишь подчёркивала провинциальную безвкусицу. Ковры были потёрты, а гобелены изображали пасторальные сцены с пухлыми пастушками, которые смотрелись здесь неуместно. Всё это было фасадом, за которым прятался мелкий хищник, дорвавшийся до кормушки.