— И Вы предлагаете мне стать тем мостиком, который нас свяжет?
— Мостиков будет много, но мне нужен… мостостроитель, если уж следовать Вашей метафоре.
— Если я соглашусь, Вы пощадите наших девушек? — его вопрос прозвучал совершенно серьёзно. — У меня у самого две дочери, так что…
— Ваши дочери, говоря про дочерей всего города, в безопасности, — отрезал я. — У меня достаточно жёстко поддерживается дисциплина.
— Значит, Вы предлагаете мне деньги?
— Нет, — я покачал головой. — Если потом будет расследование, маги Бруосакса без труда выявят что Вы совершили предательство и взяли деньги. Работаем без оплаты. Это не коммерческое предложение, так Вы останетесь живы после всей этой истории. Мы просто с Вами будем разговаривать. Может пленник разговаривать с командиром армии вторжения?
Пейгди изучал меня долгим взглядом опытного торговца, привыкшего читать людей.
— Почему я?
— Потому что Вы любите этот город. В жизни нужна мотивация, очень важна. Знаете, почему мои солдаты так сильны?
— У них лучший командир.
— Лесть засчитана, но нет. У них есть мотивация хорошо драться. Им ведь буквально некуда бежать, некуда отступать. Они должны только побеждать. Ваша мотивация тоже вполне понятна. Вы плоть от плоти этого города. Вы любите не барона Митшхорта, не власть, а именно город. В ратуше есть книги пожертвований на госпиталь для бедных. А Ваши стражники опекают семьи бывших коллег.
— Вы быстро осваиваетесь, господин Рос.
— Приходится. Так что, мастер Пейгди? Поможете спасти Вальяд от разорения?
Он встал, прошёлся по залу, размышляя. Остановился у портрета одного из прежних баронов.
— Если я откажусь?
— Проведёте несколько дней под домашним арестом и будете отпущены. Найду другого советника, возможно, менее компетентного. В крайнем случае, у меня есть план «Б», контрибуции, реквизиции, повешенья и погромы.
— А если соглашусь? Меня сочтут предателем.
— Как я уже и говорил, официально Вы остаётесь арестованным. Сидели себе в застенках, никого не предавали. Кто узнает, что Вы мне давали советы, суть которых соответствует и моим и Вашим интересам?
Пейгди усмехнулся:
— Изящно. Сохранить лицо и одновременно сотрудничать. Вы не простой рыцарь, генерал.
— Приму за комплимент. Ваше решение?
Долгая пауза. Наконец начальник стражи кивнул:
— Я не предатель, но сделаю, что смогу. Но не ради Вас, конечно, а ради города.
— Этого достаточно. Вас разместят в гостевой комнате ратуши.
— Чтобы я был под рукой?
— Да. А ещё там комфортно, там есть кухонька, туалет, кровати, стол с письменными принадлежностями. К Вам приведут Вашу супругу, чтобы вы смогли пообщаться и успокоить её, подобрать слова, чтобы она понимала, что вы в безопасности, но и лишнего ей не рассказать.
Он кивнул. Снова. Этот человек умел говорить и умел молчать, это ценно.
После Пейгди я принимал и других.
Я начал с представителя «Торгового братства Мелькорских городов». Северные гномьи горы, имеющие собственные выходы к морю, расположенные много севернее Маэна представляли собой конфедерацию, которая частенько устраивала гражданские войны внутри себя. Независимо от этого существовало торговое братство, которое вело бизнес и далеко за пределами конфедерации, в частности в Вальяде тоже имело свой квартал.
— Здравствуйте, господин Даин.
Гном, несмотря на свой невысокий рост осмотрел меня с головы до ног, словно товар, который ему пытаются всучить.
— Спасибо, что послали за мной… гномов. А то, как я погляжу, в Вашем войске есть вонючие орки и гоблины. Как Вы с ними дела ведёте, носитель Гве-дхай-бригитт, я не понимаю.
— Мы все — часть Штатгаль, — неопределённо прокомментировал я. Мурранг действительно занимался арестом сам и Даин, представитель «Братства» действительно пошёл сравнительно добровольно, хотя и был разгневан тем, что его дёрнули среди ночи, ближе к утру.
— Рад, что армией руководит тот, кто ранее уже находил общий язык с подгорным народом гномов, — чуть поклонился Даин, толсто намекая, что рассчитывает на то, что мы договоримся.
И он, чёрт возьми, был прав!
— Находил и состою в списке лояльных гномьему банку, — ответил я, гном от моих слов задумался, но только на мгновение. Его маленькие острые глазки буравили меня, как два шила.