Особо её пока не было, я прошёл медкомиссию, удостоверение вот получил, даже направление для дальнейшей службы, командиром танкового взвода, на «КВ», в отдельный тяжёлый танковый батальон. Да, когда направление получал, узнал, как там Тарасов. Полковник ещё. Командует бригадой, но уже другой, на Юго-Западном фронте, ту отжали где мы с ним воевали, новую получил. У кого-то нашлась более волосатая лапа наверху, чем у Тарасова, и прославленная часть, уже получившая наименование «гвардейская», ушла другому. Я бы обиделся. Хотел к нему уговорить за взятку, но тут приказ чёткий, именно в этот батальон и точка. Делать нечего, пришлось брать под козырёк. Фигурально, я всё также и ходил в шапке-ушанке. А на выходе из управления, рядом встала чёрная «эмка» и двое сотрудников госбезопасности предложили сесть в неё. Дождался. Широко улыбаясь, я сел в машину, и моя довольная моська явно насторожила сотрудников. Они первые эту войну начали, так что тут без вариантов. А привезли меня, кстати снова на Лубянку, и провели в кабинет майора Северова. Тут он ещё не старший майор, опаздывает.
— Привет, Северов, как твоё ничего? — спросил я бодро, проходя в его кабинет и садясь на стул.
— Мы знакомы? — насторожился тот.
— Не в этой жизни. Чего надо? Чего звал?
— Слушай, лейтенант, — разозлился майор. — Мы с тобой на брудершафт не пили, откуда «ты»⁈
— А, намёк понял, — достав фляжку из кармана и два мелких стакана, всё из серебра, из набора охотника, стал разливать коньяк. — Сейчас выпьем, и можно будет тыкать. Выкать не хочу. Отвык-с.
— И как ты это пронёс? — спросил майор, с интересом за мной наблюдая.
— Ловкость рук и немного мошенничества. Ну, за встречу.
Тот кстати не отказался, свой хапнул. Да стаканы на пятьдесят миллилитров, что там. Да и фляжка на пол-литра. Среднего размера, хоть и карманная. Так что весь коньяк ушёл в пять тостов. А что там по двести пятьдесят миллилитров коньяка на каждого? За встречу, за Сталина, за Победу, за тех, кого нет с нами и за женщин. Вообще Северов самый коммуникабельный человек в этом управлении, ко всем подход найдёт, вот и ко мне нашёл. Да я особо щитами и не закрывался, и с интересом следил как тот это делает. Убрал пустые ёмкости обратно в карман, и услышал первый вопрос:
— Кто куратор братьев?
— А хрен его знает. Он из Минского управления, погиб летом, когда город окружили. Точно погиб, они тело нашли на баррикадах. А потом нашли меня, не желая возвращаться в родную гавань, вербовка их шла жёстко и не совсем добровольно, вот я и стал их командиром.
— Почему ты?
— Братья умелые воины, я не видел нигде такого уровня, воспитывали на Кавказе в разных семьях, но не скажу, что они умны. Парни из тех, что ведомые. Не вожаки. А я вожак. Да и подготовка как индивидуалов. Слабо работают в группе.
— Познакомились на берегу Буга, где от контузии отходил?
— Верно, удивлены были, просто не передать. Быстро разобрались, что братья. У нас даже мимика и движения похожи.
— А что за задание они на польской стороне выполняли?
— Мне откуда знать? Братья про это не говорят, подписок много давали. Зато всё лето мне разную технику стаскивали. Я потом всё удачно пристроил, когда они начали работать в Финляндии. Я в последние два месяца работал с ними, командовал, когда в себя пришёл. Кстати, майор, не подскажешь кто меня арестовать хотел и в камеру посадил? Парни на днях в вашем архиве покопались, страница вырезана оказалась в журнале. Следы заметаете?
— А не твои её вырезали?
— Нет, до них. Кто-то просчитал этот момент. Так что, я узнаю кто приказал меня арестовать?
— Да не было такого приказа, велели доставить для допроса, а исполнители перестарались. Следователь уже ушёл домой, вот тебя в камеру, до утра. В камере так вообще случайность. Тебя в другую должны определить были. И не надо про месть говорить, всем уже отомстил, я в курсе. Даже твой бывший конвоир выполз, почти десять километров полз шесть суток, пока окруженцы не подобрали.