— Туалет дальше по коридору слева, — сказал я, но попытка закрыть дверь не увенчалась успехом. Тот ногу поставил.
— Нет, товарищ Астахов, я к вам.
— Ну заходите.
— Полковник Грабин, Генштаб, — проходя в комнату, представился тот. — С вами не поговорили в наркомате, ошарашили их. Кстати, в вашей камере обнаружили под койкой множество обёрток от конфет, шоколада, несколько в запасе спрятано было. Там сейчас серьёзные обыски идут, допросы сотрудников. Даже, кхм, резиновые изделия для встреч с женщинами были, использованные. Старший майор Марков, был очень зол, когда мне сообщил это. Просил передать спасибо за сигнал.
— Не очень расстроен, — усмехнулся я.
А что, я специально в камере оставил мусор, покидая её, а не поверят про Чёрный рынок и остальное, то при обыске доказательства вот они. Так что правильно всё сделал.
— Ладно, это их дела. Меня просили передать, что теперь не рассчитывали на сильную благодарность, за освобождение лагерей, особенно в Минске, девчат из Слуцка, за знамёна, раненого генерала и вывод бронетехники. Вам хотели полковника дать и на дивизию танковую поставить, знамя которой вы вывезли. Так что можете не рассчитывать.
— Вы меня расстроили, — серьёзным тоном сказал я.
Тот удовлетворённо кивнул, явно ждал нечто подобное, и продолжил:
— Слухи о вашей русской рулетке, её назвали, рулетка Астахова, уже разошлись по войскам, шесть пар командиров так стрелялись. Один убит и один тяжелораненый.
— Дуэли? — приподнял я правую бровь в удивлении.
— Да. Командование вами, за такое новшество, сильно недовольно.
— Вообще-то таким баловались ещё в Империалистическую.
— Не слышал. Впрочем, уже и не важно. Информацию не удалось остановить, уже знают, что вы в Давыдовым стрелялись за то, что он ваших бойцов подставил под авиаудар. Ваш авторитет в войсках, особенно среди простых бойцов, очень высок. Однако меня попросили передать вам, не распространяться о том случае и для спокойствия всех заинтересованных лиц, прошу подписать акт о неразглашении. Вы должны были его подписать ещё в наркомате, но сотрудники отвлеклись.
Тот достал из планшетки лист бумаги, и писчую ручку, так что я внимательно прочитал и подписал, вполне законная просьба. Да и я сам не хотел о том случае трепаться. На этом полковник направился к выходу, и уже открыл дверь, полуобернулся и сказал:
— Капитан, спасибо тебе. За девчат из Слуцка.
После этого тот покинул номер, я же пожал плечами, и устроившись на кровати, до возращения сопровождающего занимался плетениями. Работы процентов на пятнадцать осталось и закончу, так что буду теперь тратить всё свободное время. А с камерой повезло, когда бы ещё начал создавать это плетение? По часу в день выкраивать? Так время создания на полгода, а то и на год растянется. Отвлекали меня дважды, вернулась горничная с до блеска начищенными сапогами, а потом и лейтенант-сопровождающий. Там в ателье, всё, форма отлично сидит, старую в узел и пока в машину, а меня в Кремль. Вполне ожидаемо прошло награждение. За общий вклад с прорывом, спасённые знамёна, дали Золотую Звезду Героя Советского Союза, с орденом «Ленина», и звание майор. За освобождение лагерей военнопленных, особенно девчат в Слуцке, второй орден «Ленина», и всё на этом. Награждал Калинин, хотя Сталин присутствовал. После награждения, меня отвели в другую комнату и уже знакомый портной, сменил знаки различия на френче. Пока он этим занимался, немолодой командир НКВД, в звании капитана, выдал мне предписание. Причём, в приказе стояло, принять под командование стрелковый полк.
— Какие стрелки? Я танкист, — несколько удивлённо пробормотал я, и обернулся.
И действительно, портной накидывал петлицы малинового цвета, там же были шпалы и общевойсковые эмблемы. Его помощник занимался тем же с молодым капитаном ВВС, тоже Героя получил.
— Командных должностей в танковых войсках нет, — ответил капитан.
— Так значит, да?
— Да.
— Я прошу личной встречи с товарищем Сталиным, по важному вопросу.
— Вам сообщат, если товарищ Сталин, решит с вами встретиться.