— Товарищ полковник, бывший командир Восемьсот Девяносто Второго стрелкового полка, майор Астахов. Вырвался из окружения, выведя повреждённый тяжёлый танк. Взяты в плен два генерала, Вермахта, командир моторизованного корпуса, и генерал СС, командир мотопехотной дивизии. Оба в танке связаны, принимайте. Там же документы из штаба корпуса. Всё что были забрал.
— Тот самый Астахов? — удивился полковник. — Как же, слышал. За генералов спасибо, сейчас же доложу командующему армией, он в курсе вашего прорыва.
— А где ваш полк, майор? — спросил полковой комиссар, кажется тут штаб дивизии, что оборону держит.
— Без понятия, и честно говоря плевать, меня с него сняли. Приказ командира дивизии полковника Ерохина. Находился под арестом три дня, почему-то в тыл не отправляли. А тут утром завтрак не несут, тишина, и часовой не отзывается. Выбил дверь, а наших нет, пустые позиции и немцы по дороге идут. Или бросили или забыли. Пришлось уходить. Только к немцам в тыл пошёл. Там осназ встретил, с ними по тылам две недели куролесил, освобождали лагеря военнопленных, уничтожали склады, расстреливали эшелоны. Потом решил, что пора до дому. Тем более вон генералов взяли.
— За что арестовали? — спросил батальонный комиссар, вот это уже точно особист.
— Матом послал комдива в огороде картошку копать и к старухам под юбки лезть.
В это время бойцы же открыли верхние люки башни, и теперь доставали генералов, на что командиры с интересом смотрели.
— И за что обматерили полковника? — не отставал настырный особист.
— Обнаглел, дуб армейский. Дебил полный. Я к ним в дивизию прибыл девятнадцатого сентября, назначение получил. На самолёте был, ночью хорошо вижу, сделал облёт наших позиций, как и немцев. А там пехотный полк подошёл и дивизион самоходок. Вот быстрее полк принимать, ну и в штаб дивизии сообщил о том, что немцы утром двинут. А начал полк готовить, он на острие удара был, один батальон снял, вторую линию обороны готовить, не удержим мы на первой, пушек мало. А тут полковник примчался, мол, подстрекатель, дезинформатор, и остальное. Орать начал. Меня арестовали, сняли с полка и в тыл, в штаб армии. Утром как раз приехали. А там Ерохин срочно требует меня обратно, полк без командира. Немцы ударили, дивизия спешно отступает. Позиции, что я готовил, не были заняты. Развалил оборону этот Ерохин. В общем, я просил меня на другую дивизию, в штабе армии, но приказным порядком обратно. Приехали, я и сообщил где комдива видел и на чём его крутил. Так и сказал, я себе слово дал, под его командованием служить и воевать не буду. Ну меня и арестовали. А дальше знаете, три дня под охраной держали, даже не знаю по какому поводу арест. Такая вот история.
— Почему те, кто помогал вам с прорывом, сюда не подошли? — спросил полковник. — Это те самые осназовцы?
— Да те самые. А что им тут делать? Мне пробить брешь на передовой помогли и дальше немцам тылы крушить ушли. Вот этот танк мне подарили, всё равно боевая ценность низкая. Кстати, пошлите бойцов к окопам противника, трофеи собрать, пока итальянцы не очухались.
— Сами разберёмся. Идём на КП, нужно на командующего выйти, сообщить ему последние новости, ждать должен.
На этом и двинули, куда полковник указал. А через час, я как раз рапорты заканчивал писать в штабе этой дивизии, об аресте моём тоже, я ничего не скрывал, срочно на две машины и под охраной в тыл, а там сразу в Москву, минуя штаб армии. На аэродроме ждал небольшой пассажирский самолёт. Дела быстро закрутились.
Надо сказать, дела закрутились изрядно. Нет, последствий действий Ерохина не было, хотя когда опросы и допросы на Лубянке шли, мне сказали что на меня там и как на дезертира, и предателя, что к немцам перебежал, накатали рапорты. А тут я с двумя генералами прорвался. Теперь под микроскопом изучают все действия полковника Ерохина, если что найдут, могут и наказать. Хотя я сомневаюсь, тот воистину не потопляемый. Правда, ошибся. Всё же сняли у него две шпалы, теперь полком командовать будет. А со мной майор Северов работал, старый знакомец, вот и сообщил. С моим мнением что тот дуб, он был согласен, успел с ним пообщаться.
А вообще вот что тут было. Самолётом в Москву, там немцев в Генштаб, на допросы. Бумаги что с ними были, два больших чемодана, туда же на изучение. Меня устроили в гостинице для комсостава, и на Лубянку, пошли и опросы, и допросы. Особо и не скрывал ничего. Те быстро узнали. Да, в полк прибыл на самолёте. Да, есть помощники, помогли со снабжением, но всё равно не в коня корм был. Потом что было, когда дивизия ушла, как осназ встретил, без понятия кто они, но вроде не армейцы. В масках, лица не видел. Две недели с ними были, именами те не пользовались, только позывные, перечислил какие. Ну и какие дела те совершили. А высокая мобильность заключалась в том, что у группы несколько транспортных самолётов было. Даже танки. Как взяли штаб корпуса, ну и остальное. Вообще три дня мной так занимались, а тут снова парадную форму надевать, я старую сохранил, в ней был, и в Кремль. Мне сразу дали полковника, через звание перескочил, и вторую Звезду Героя. Думаете это всё? Я приму стрелковую дивизию. Ерохина. То, что от неё осталось. Приказ и назначение уже получил. Но сразу не отбыл, со мной ещё работали, вот и ездил как на работу на Лубянку. Ещё четыре дня, сегодня шестнадцатое было, вечер, и Северов, под конец общения, нам как раз чай принесли, сидели пили, сказал: