Всё дело в том, что моя дивизия находилась на второй линии обороны, то есть в тылу передовой. Да, в дальнем, до передовой было около сорока километров. Понятно с окружением оборона рухнула и пока немцы не завершили окружение, наши части, кто успел получить приказ, и кто нет, спешно отходили, чтобы успеть разорвать пока ещё слабое колечко и выйти к своим, строя новую оборону. Да с новой границы так отступают, уже привыкнуть должны. Так что пока был день, бойцы отдыхали, через город мой прошло немало частей. На нас внимания не обращали, просто обнаружили, быстро проскакивали, я только усилил охрану машин и вооружения. Не зря, пару раз командиры, один в чине капитана, другой майора, пытались их угнать у дивизии, давя званиями на бойцов, но дежурным был главный особист дивизии, батальонный комиссар Евстигнеев, он и шугал, как сообщали, когда такие наглецы появлялись. Однако уйти не все успели, вот мы и встретились с одной из наших дивизий. А дорога эта основная трасса снабжения, тут других если честно и нет, не удивительно что мы встретились. Самое главное, что командовал этой дивизией комдив, в звании генерал-майора. Пусть в должностях мы равны, но красные лампасы, это красные лампасы. Его дозоры на моих разведчиков наткнулись, опознались, те сообщили кто мы, и генерал отправил связного, капитан из его штаба, прибыть к нему. И я понял, моя затея обречена на провал. Пока ехал на своей «эмке», с охраной из броневика и крытой «полуторки» полной бойцов комендантского взвода, к месту встречи, успел незаметно выпустить двух големов. Те по лесу бегом держали ту же скорость, но в стороне. Дал им особое задание, дам специальный знак, один выстрел и генерал будет ликвидирован. Я не собирался вот так просто рушить свои планы, если тот решил свою дивизию усилить моей. Я бы так и сделал, кинул чужую часть на провыв, ведя свою без потерь в брешь. Если бы я как генерал думал. Так то у меня свои методы прорыва обороны.
Кстати, не касался големов. По времени, я вообще сделал всего три медальона, даже пока заполнить не чем, и по два голема в день, двадцать три вышло. В день, когда узнал об окружении, всего один сделать успел, дальше не до них. Куда големы пошли, двое в миномётчики, четверо в танкисты, двое в лётчики и остальные в осназ. Помимо этого сделал двенадцать амулетов сканера, для бойцов, хотя пока не всем хватало. Вот такие дела. Одна группа в десять големов, работала в тылах у немцев. Вооружены трофейным оружием, боезапас за счёт них набирали. Причём работать я приказал чисто по европейским добровольцам, немцев игнорировать. Если это не СС и Люфтваффе. Так что согласно доклада, два полка венгров те стёрли в ноль, вообще выживших нет, и один полк французских добровольцев в два батальона и штаб с тылами. Просто третий батальон был далеко, куда-то его перекинули, поэтому не весь считается уничтоженным. Ну и моторизованный батальон СС, с двумя аэродромами подскока. Это пока всё чем те похвастаться могут. По мне так уже немало сделано, очень даже солидно. Сейчас те на зарядке, потратились сильно, третий день ждут пока накопители зарядятся, найдя безопасное место в густых лесах. Больше и сообщить нечего, так что сам сидя за рулём, обгоняя пешую колонну одного из моих полков, колонну артдивизиона уже обогнал, мой штаб как раз за ним не спеша двигался, я вскоре и добрался до чужой дивизии. Тут уже навстречу шли колонны уставших бойцов. Вскоре связной командир, от генерала, показал на его машину. Не так и много техники те смогли сохранить, но обоз я видел. Кстати, это была Двести Сорок Восьмая стрелковая дивизия, и комдив был поляк, некто Сверчевский. И тот сходу подчинил меня себе. Так и сказал, что теперь дивизии будут при порыве действовать совместно, старшим будет он.
Я всё же попытался переубедить:
— Товарищ генерал, у меня свои задачи…
— Я их отменяю, теперь слушайте приказ… — успел сказать тот, я как раз почесал затылок, сбив фуражку на лоб.
Поначалу никто и не расслышал далёкого выстрела. Меня слегка дёрнуло в плечо, вот генералу пуля попала в голову. Да, я подал сигнал рукой, почесав затылок, если тот такой упёртый, только так. Из-за таких вот генералов мы и до Москвы дошли. Лично я так считал. Причём, стреляли через меня, пуля прошла через мягкие ткани плеча, ранение не тяжёлое, и попала в генерала. Сейчас големы уходили вглубь леса, а меня сбил с ног один из бойцов комендантского взвода, сообразив, что случилось. Да и сложно не понять, голова генерала по сути лопнула. Я даже вскрикнул, когда меня уронили. Больно. Тут же последовали крики командиров, бойцы разбегались, занимая круговую оборону, дивизия встала, тело генерала оттащили к борту его «эмки», а меня следом. Я за плечо держался, шинель простреляна, на пальцах, что зажимали рану, кровь, поэтому пока было свободное время, в лес углубились бойцы, прочёсывали, тут деревья вплотную к дороге выходили, меня перевязывала молодая девушка, военфельдшер, из дивизии генерала. Самого комдива та уже осмотрела, ему не помочь, и вот изучив рану, меня до обнажённого торса раздели, а снаружи минус шесть уже, между прочим, ветерок, но мои бойцы стеной встали, прикрывали, и та работала. Так вот, осмотрела, и сообщила: