Я устно докладывал, и надо сказать, маршал, и как несколько генералов и два полковника, что с нами в кабинете были, суть ухватили верно и оценили перспективы нашей будущей работы тоже верно.
— Сколько потребуется на то чтобы привести части в порядок? — спросил один из генералов.
— Неделя, этом минимум, сейчас как боевая ценность сформированные части и моя дивизия равны нулю. К тому же немцы рыскают, пытаются понять кто тут поработал. На станцию прибыл полк охранной дивизии и её штаб, а эту станцию и село моя дивизия должна брать. Проблем нет, возьмём, но нужно назначить командиров на бригады и полк, политработников, это уже вам работа. Своих ли дадите или наши кандидаты, они описаны в тех папках, решать вам. А я честно сказать устал, очень спать хочу.
Понятно, что сразу меня не отпустили, хотя моё состояние видели, около часа я отвечал на вопросы. Остальное есть в доставленных бумагах. Дальше меня отвезли в гостиницу, сотрудник помог принять душ, мне не удобно было, нельзя рану мочить, и спать. Почти сразу вырубило. Кстати, в номер принесли ужин, тарелку макарон и гуляш, и чай. Вкусно, поел, и вот только тогда спать. Кстати, о моём появлении на аэродроме Сталину доложили, ещё пока я ехал к Генштабу тот узнал, слышал пока в Генштабе находился, того интересовало что со мной и по дивизии, вот один из командиров должен был собрать подробную аналитическую записку и отправить секретарю Сталина. Хотя меня это не особо и волновало. Да, я сообщил что могу отсутствовать в дивизии около трёх суток, но желаю вернутся в нужный день, и Шапошников выяснил мотивы. Заинтересовался. Я и пояснил, что хочу, формирую две бригады, одну стрелковую, а другую именно моторизованную хочу. Для чего, создавать моторизованные группы и бросить по тылам противника, нанося удары в мягкое подбрюшье тыла. Вот и собираюсь сформировать группу, и уйти за зону где мы ранее работали, сейчас там разведка собирает данные, освободить пару лагерей и набрать там нужных мне специалистов. Шапошникова всё это заинтересовало, оценил идеи и какие могут быть перспективы, так что формировать мне вторую бригаду именно моторизованной приказано. Пришлось взять по козырёк. Ну и ещё пару батальонов, отдельных, также задействовав их в этой схеме налётов на тылы противника. Всё же одной бригады будет маловато. Пришлось и тут брать под козырёк.
С утра меня к врачу в ближайший госпиталь, там уже договорились, отдельную машину мне выделили, и пробивного лейтенанта, он и возил. Швы сняли, раны осмотрели, заживает хорошо, покраснений нет, и снова повязки наложили, там уже в Генштаб, где я работал до вчера. Много идей моих решили реализовать, а некоторые даже расширить, вот и работали над этим. А вечером к Сталину на приём. Около получаса пробыл, тот был сильно занят, расписание плотное, но пообщался, свои вопросы задавал. Дальше снова в Генштаб, до конца срока там в основном время проводил, и получив приказы на руки, вернулся на аэродром. Кстати, мне расширили мою группировку. Не одну стрелковую бригаду сформировать, а две, потом моторизованную и два моторизованных батальона, командиров подобрали из представленных мной списков. Всё снаряжение, оснащение и людей только своими силами добываем, ничего и никого не выдали. С дивизии меня не сняли, всё ещё комдив, но общее командование этой группировкой на мне. И через шесть дней, такой срок назначили, приказ, перерезать обе дороги и держать до конца, не давая противнику снабжать свои части по ним. Есть и объездные, но для начала там другие корпуса снабжаются, и слишком далеко. Растянуться коммуникации. Тем более как раз эти дороги законная цель нашей авиации, что затруднит немцам снабжение.
Меня доставили на аэродром, через час стемнеет, чемоданчик один, там все бумаги и приказы. За три дня командиры неплохо поработали, видимо задерживались, отдыхать поздно ночью уходили, но многое сделали нужного. Подвезли прямо к штабу. Я велел дежурному вызвать моего лётчика и готовить самолёт. Тот сообщил что лётчик сейчас будет, в казармах тот, а вот самолёт приготовить не может, его ещё вчера забрал один из командующих, машина ему понравилась.