— Листик вызывает Дуб, как слышите меня? Листик вызывает Дуб. Личный код опознания, пятьдесят восемь, индекс Ка. Приказываю отменить задание по аэродрому и поиску угонщиков самолёта…
Быстро они среагировали, всего час прошёл. Хотя думаю майора уже сработали, допросили, и сейчас идут по следам тех, кто всё провернул. Об этом думаю уже знают, да и майора-дежурного опросили, кто его допрашивал, осознали скорую катастрофу с самолётами на аэродроме и начали вот так пытаться отменить задание. Думаю, уже и самолёт готовят вылететь следом за мной. Понятно никто им отвечать не стал, отчего вопрошающий голос в пустыни радиоэфира ясно занервничал. А мы как раз на посадку пошли, нам подсветили факелами. Посадка штатно произошла, самолёт конечно не тот, но приняли, машину общими трудами закатили в капонир, механик накрывал его тентом, начал обслуживание, Настя пошла в штабную землянку. Писать отчёт о вылете, тем более старую машину нужно списать и ввести в штат новую. Доложиться ещё, а меня ждали адъютант и моя штабная машина, что доставила к штабу. А тут по прямой километр, а дорога вилась так, что все три выходило. Как раз проходил в штаб, там напряжённая работа шла, не смотря на вечернее время, когда из соседнего помещения вышел начальник связи дивизии, капитан Кривов, с лентой извещения.
— Товарищ полковник, пришло сообщение из Москвы, к нам вылетает самолёт, просят принять.
— Ха, быстро они. Могут, когда захотят. Примем, раз просят. Сообщите на аэродром чтобы ждали, примерное время подлёта. Лётчик полосу не знает, нужно будет подсветить и обозначить её.
— Сделаем, — кивнул тот и направился к телефонистам.
О да, кабелей телефонных у нас немало, как и телефонных аппаратов, много катушек от немцев было, так что вся база проводами опутана и свой телефон в штабе у авиаторов, старшим там майор-лётчик, на «илах» летал, принял смешанную эскадрилью, был, сообщит. Там и рация была для управления самолётами в бою и в воздухе, но пока ими запрещено пользоваться, у нас по базе режим радиомолчания. Я же прошёл в общий зал штаба, где как дирижёр, управлял всем мой начальник штаба. О моём прибытии их уже известили, так что собрал командиров, кого можно от дел отвлечь, и стал передавать отделам и службам приказы. Секретный отдел всё проверил, не вскрыты. Часть забрал себе под охрану. Кстати, роте связи шифры и новые обозначения передал. Из приятного, начальник штаба мой, стал полковником, утвердили некоторые мои прошения о повышении в званиях. Наград вот нет, будет результат, вспомнят о них, пока глухо. Также был повышен в звании главный особист, стал старшим батальонным комиссаром, ещё шесть штабных командиров. Командир разведроты капитана получил. Мелочь, а приятно. Удостоверения новые я им доставил, выдал, велел привести себя в порядок согласно полученным званиям. Что нужно для этого тоже передал. Также приказы по формированиям трёх бригад, кого назначить их командирами. Быстро разобрали всё. Потом узнал новости по дивизии и формированию бригад, пока всё идёт штатно, вторую так и формируют в стрелковую, раз начали, с третьей приступят завтра с утра, хотя немного людей есть, около тысячи, но пора встречать гостей.
Со мной все отправились, четыре штабных машины было. Ничего, добрались, как раз выходили, когда первый самолёт на посадку пошёл. О да, два их было, первым сел мой «Шторьх», тот самый, угнанный. А вторым был небольшой одномоторный, пассажирский, с верхним расположением крыла, судя по показаниям сканера, пилотирует тот лётчик, которого я послал на выходе с аэродрома. Внутри семь человек. По местам пассажиров. А вот в «Шторьхе», помимо лётчика, знакомая фигура. Майор госбезопасности Северов там. Ну да, у нас нормальный контакт, не друзья, даже близко, но отношение хорошее друг к другу. Продумали этот момент, выбирая кого послать. Я вообще непредсказуемый. Регулировщик, или как там правильно называть, двумя факелами показывал куда лётчику рулить, тот и зарулил, встав рядом с пустым капониром и заглушил мотор. Как раз на посадку пошла вторая машина, когда вылезающий Северов, удивлённо глянув на острый нос «Ил-2» в соседнем капонире, рявкнул мне:
— Астахов, отмени приказ. У нас вся столица в ружьё поднята. Самолёт тебе вернули, нечего устраивать карающих акций.
— Ладно, отменю, — легко согласился я. — Только у нас сеанс связи через три часа.
Мы не здоровались, этим утром общались, возили к нему в наркомат, тот пытал меня что это у меня за фронтовая разведка такая хитрая, о которой никакой информации получить не удалось.