— У тебя они ещё есть?
— Да, около двух десятков в запасе. Бойцы их новые вместе с эшелоном угнали, потом на запасной ветке в лесу разгрузили.
— Теперь я понимаю почему ты набрал отряд этих сорвиголов, вроде хорошее дело делают, но в основном грабят немцев и такие пункты сбора. Оттуда же это всё?
— Всё верно сказал, грабят и по нычкам прячут. А я потом использую.
— А нам танков не хватает. Каждая единица на счету. И сколько у тебя ещё в запасе?
— Сто сорок вроде. В основном «БТ», идеальны для работы по тылам немцев. Штук пятьдесят передам в механизированную бригаду, по двадцать в батальоны. О, кстати, у меня есть шестьдесят «Т-28» с базы под Минском. Их там модернизировали. Машины не на ходу, нужно выводить с консервации, но они есть. Можно пару танковых батальонов сформировать. Думаю, по десятку выдам механизированным частям. Они против пехоты хороши, не более.
— Попросят, отдашь?
— Да забирайте.
— Это с чего такая милость? Зная твой непростой характер, не слышу, что тебе нужно?
— Машины капризные, для нас не особо годятся. А насчёт за что отдать, есть у меня просьба. Характер у меня не простой, ты прав, вот и пусть не обращают внимания на некоторые заскоки. А то неправильно что сделаешь, здравствуй камера и чаи в кабине товарища Северова. Там только чай и радует, он у тебя хорош.
— Ну да, пару раз ты по грани прошёлся. Ладно, передам. Когда танки ожидать?
— А я знаю где они? Свяжусь со своими снабженцами, выясню, и сообщу координаты. Да, хочу такой же самолёт заиметь, на котором вы улетите. Ввести в звено связи, буду иметь воздушный мост со столицей. Доставлять почту, рапорты, пассажиров. Парочку мои бойцы такого типа угнали с захваченных аэродромов, ещё летом, буксируя на машине, но летают они или нет, нужно выяснить. Отдам приказ, привезут их, дня через два, может три.
— Значит и самолёты есть? Скажешь сколько?
— Думаю… авиакорпус, смешенного типа, снарядить смогу.
Северов сказал от души несколько матерных слов, но тему развивать не стал, а осматриваясь, мы прогулочным шагом шли в сторону полигона, где бойцы отрабатывали разные тактические приёмы. Этот небольшой полигон тоже от прошлых хозяев остался, тут выйдя из задумчивости, тот сказал:
— Продержишься ты. И не два месяца, а больше. Всё у тебя тут ладно, всё справно, так и доложу. Знаешь, утром драка на аэродроме была. Слышал?
— Да, докладывали, но без подробностей. У нас это редкость, люди на грани жизни и смерти были, не до склок.
— А я узнал. Это лётчик, который меня увозить будет, старший лейтенант Пичуга, ты его ещё послал на подмосковном аэродроме. Ругать тебя начал на завтраке, так майор твой, командир, так врезал, кубарем он полетел. Майора ты спас, из того лагеря, где они стоя спали, грели друг друга. А тут его спасателя какой-то залётный чуть не матом. Его ведь там остальные чуть не порвали. Очень тут у тебя авторитет большой, бойцы и командиры твои в глотку за тебя вцепятся.
— Да? Не знал. Надо будет маршрут прокладывать не на тот аэродром, где бойцы покуролесили, а ну другой. Договоришься?
— Хорошо… Механизированную бригаду уже формируешь, две роты в мотострелковый батальон, тыл сформирован. Остальные боевые части, но за личным составом для них и обоих батальонов ты сегодня вечером выезжаешь, технику и людей смотрю готовят. Ну и я улетаю, доложусь.
Так и продолжали гулять, а вечером действительно расстались, тот улетел, взяв несколько раненых командиров и лётчика, что мой «Шторьх» пригнал, чтобы не пустым лететь, а я с моторизованной группой, поехал прочь по дорогам, големы прокладывали путь. Он уже был проложен в штабе, куда первым делом. Разведка хорошо постаралась.
Двигались почти всю ночь, у нас рывок на сто двадцать километров. Почти у самого Брянска первая цель. Тут был женский лагерь. Вообще немцы старались вывести из этого региона все лагеря, но големы противодействовали, не мало ребят сбежали, когда те конвоиров уничтожили. Однако транспортная тут инфраструктура перегружена и вывозить массово пленных не было возможностей. Вот и лагерь девчат, их тут шесть сотен томится, с тех пор, когда миллионную группировку Красной Армии у Брянска окружили, пока не тронули. Так что сняли охрану, взяли архив, всё привычно, пробудили девчат, было три часа утра, и как те оделись, вывели к машинам. По два десятка на машину, три десятка потребовалось, а у нас их сотня. Мы не поехали назад, а двинули дальше. К крупному лагерю военнопленных. Големы что двигались впереди, успели сблизиться, в белых маскировочных накидках подобраться, уничтожить бесшумно часовых и патрули, подшипники и рогатки им в помощь, идеальное тихое оружие, а те не мажут, потом в ножи остальных. А ведь тут целый батальон охранял почти три тысячи пленных командиров. Что содержались в шести пакгаузах, большой лесопилки. Я потому и действовал уже при свете утра, потому что до ближайших частей далеко, а подать тревогу те не успели, так что и подъехала наша колонна к воротам лагеря. Бойцы разбежались, беря округу под контроль, несколько на вышки полезли, грузовики разъезжались, девчатам дали возможность размять ноги, использовать туалеты, что немцы пользовались, а я подошёл к воротам, где здоровый сержант с ручным пулемётом и в белом маскхалате, из разведроты, она уже полна, до штата набрали, плюс ещё две роты сформировали, в бригады их, пополнят, сбил прикладом замок с ворот, но не открывал их пока. Однако со мной был один взвод, взвод автоматчиков и шесть броневиков. Достаточно. Плюс шесть сотрудников Особого отдела и двенадцать медиков, но у них своя работа.