— Тяжёлая контузия в начале войны, память пострадала, не узнаю, — был мой ответ, на что тот скис.
— Мы же вместе служили, в одном полку. Смотрю из капитанов к началу войны, до полковника дорос. Читал в газетах, Героя получил.
— Дважды уже. Напомни, ты кто? Специальность, должность?
— Комбат, танкового батальона, капитан.
— Какие машины знаешь?
— «Двадцать шестые» и «двадцать восьмые». Последние очень хорошо, начинал с них.
— Хм, на роту пойдёшь?
— Конечно, дорогой.
— На выход.
Были у меня «Т-28», не со склада у Минска, на роту хватит, вот и командир, который их знает, и чего те стоят, тоже. Сформирую отдельную роту, будет резервом. Того как раз выпустили, когда медики иссякли, маловато, всего около сотни, на пять машин. Минут десять выходили. Тогда я озвучил следующие специальности:
— Нужны лётчики, истребители, штурмовики, штурманы для ночных полётов.
— А бомбардировщики? — донёсся вопрос издали.
— Длины полосы не хватит, — был мой ответ. — Ещё нужны авиационные механики и инженеры, специалисты оружейники. В общем, кто из ВВС, все выходим. Для бомбардировщиков, тоже дело найдётся, транспортные и связные машины.
Тут почти полторы сотни вышло, тоже разгружали машины, дальше танкисты, командиры мотострелковых или моторизованных подразделений. После них гаубичники, и противотанкисты, штабные командиры уровня батальон, полк, бригады и дивизии. Командиры тыловых подразделений, список у меня был, составили в штабе дивизии. И машины полны. Уже выгрузили из них всё, дальше мы погрузились, и поехали прочь. Да, старшим среди оставшихся был полковник, командующий артиллерией в целой армии. Мы с ним пообщались, и с его свитой. Он и принял командование. Когда мы отъехали, два голема вышли из леса и двинули к ним. Те вооружались, собирали припасы, у немцев возились, набирая ценного, шинели в основном. В общем, готовились двинуть и надеялись уйти за день как можно дальше. Почти две тысячи осталось, и я думаю дойдут. Если конечно пальцы гнуть не будут и големов моих строить. Те просто развернутся и уйдут, я об этом уведомил полковника, им на их чины и звания плевать. Мою просьбу о выводе исполняли. Так освобождённые, забрав ослабленных, и ушли. Големы не по дороге, а по лесу их вели, прокладывая тропу. А мы скоро появились на дороге и заехали на территорию бывшего лагеря. Нам отстояться негде этот день. Лучше тут в пакгаузах, теплее будет, вот и начали обратную разгрузку. Особисты начали общение с освобождёнными, читали их личные дела. Многие командиры в шоке были от возвращения. Ну да, отдохнём тут. Выспались, и как начало темнеть, двинули обратно к базе, о чём известили по рации, чтобы ждали. Вот так у меня вышел выезд, и я закрыл все востребованные позиции. Теперь бойцов освобождать, тысячи две надо, танкистов и стрелков, но это следующей ночью. У меня одних командиров-танкистов три сотни, хватит и на мехбригаду и на батальоны точно, даже в резерве будут.
Северов вздохнул, тот кстати уже стал старшим майором, когда меня завели в его кабинет и сняли наручники.
— Да, Саша, всего я ожидал от тебя, но не такого. Сломать нос Ворошилову, это даже для тебя слишком.
— А чего он в мои дела лезет и мои подразделения губит? Два батальона в ноль немцы стёрли, а этот хмырь лишь ухмыляется.
— Саша, Ворошилов один из маршалов Красной Армии. Легенда, приближённый и соратник Самого. Что и как он делает не нам решать. Бить легенды нельзя. А тебе ведь хотели генерала дать, танковый корпус из твоей сборной солянки сформировали, а теперь всё. Ладно ударил, ладно нос сломал, но убийц своих к нему зачем засылать было?
— А я здесь причём? — пожал я плечами, садясь на диван.
— Твой характер и твои привычки давно изучили, мстишь ты за своих, страшно мстишь. Маршал вчера просто исчез, как вернулся в Москву, и никаких следов. Ладно, ещё вернёмся к этому вопросу, лучше опиши что там и как было. Помочь я тебе уже не смогу, не я тут следователь, но хоть узнаю с чего всё началось, а то эти рапорты, сухие, не дают полной картинки.
Вот так мы пили чай, и я рассказывал. А сам ушёл в дебри памяти, на два с половиной месяца назад. Сейчас, к слову, середина января сорок второго. Что я могу сказать, план сработал, бригады и всё что нужно сформировал, изрядно порастряс своими запасами, и взяли мы станцию и дорогу с двумя мостами, держали довольно обширные территории. Немцы послали к нам пехотный корпус, и тот как сгинул, единицы солдат смогли к своим выйти, из уничтоженных подразделений. Те сильно удивились, и… ничего. У них просто сил не было, всё бросали на Москву, выставили заслоны и только. Мы эти заслоны уничтожили, и мехбригада с танковым полком, а также оба моторизованных батальона ушли в рейды. Не думайте, что на удачу, те постоянно на связи, связные самолёты доставляют карты, с самой свежей информацией, кого бить и куда идти в первую очередь. И мы за две недели огромную область освободили, и держали. Немцы поняли, как лопухнулись, но было поздно. Наши истребители и «илы», у меня целый авиаполк работал, пять эскадрилий, связная тоже теперь эскадрилья, с транспортным звеном, чисто по их тылам, полностью парализовав всё снабжение. Наши двинули первого декабря, и хорошо двинули, дошли до моей области, мои мехчасти зачистили всё что могло им помешать на моём участке, и мой корпус даже Брянск освободил, но дальше встали. Из моих частей был сформирован мехкорпус, его потом в планах было переформировать в танковый, но пока я им командовал. Да, големы добыли в Брянске, наши бросили, в запасниках, медали, ордена «Красной Звезды», я приказ отдал искать их. А тут четыре тысячи медалей, почти семь сотен орденов. Слетал и забрал, с наградными книжицами, так что награды мои бойцы получали. А мне дали третий орден «Ленина», когда наступление выдохлось и мы встали, и всё. Думаю, это мне припомнили сломанные руки того генерала. Все думали, что генерала дадут, и за меньшее давали. Ну хоть комкором стал, дивизию принял другой командир, вполне тянул. Забавно, мой корпус был единственным, их отменили ранее.