Как я на перерождение ушёл? А вот не было такого желания, всё неожиданным было. Вообще нельзя было уходить на него. Мой корабль взорвался, выстрел туннельной пушки тяжёлого линкора превратил мой фрегат в яркую звёздочку. Не удалось сбежать. Золотой выстрел. Не повезло, чёртовы корпоранты, и чего их занесло в эту систему? Было бы у меня время, я бы достал пять своих линкоров и посмотрели бы кто кого. Но такого шанса мне не дали. Знаете, всё похоже на ловушку. Чёртов Анри Штайнер, со станции, где была тайная лаборатория академика Райнова. Всё с него пошло, когда мы встретились на Мёртвой планете. Додумать я не успел, на меня посыпался песок.
— Хальт, — раздалось над головой и показались сапоги, а также и весь немецкий солдат, что держал меня на мушке карабина. Опять, Вторая Отечественная война. Вполне ожидаемо.
Пришлось подавать тому винтовку, отстёгивать поясной ремень, кидая рядом, и выбираться. Так что каску сняли, на виске рваная рана, похоже осколком пробороздило. Немец, что удивительно, забинтовал мне голову, наложив на рану тампон, проверив карманы, пусто и указал куда идти, там большая группа пленных сидела под охраной немецких солдат, вот я туда, шатаясь, и двинул. А так на самом деле сержант, в петлицах по два треугольника и эмблемы какие-то. Общевойсковые скорее всего. Шатаясь дошёл и сел. Вокруг довольно сильная стрельба шла, в километре бой, да пожары вокруг, но мы в низине, пули если и свистели, то сверху. В стороне горело четыре «Т-26», присев у командира, лейтенант, тот бездумно смотрел перед собой, похоже попадание в плен ввергло его в шоковое состояние, и спросил у того:
— Какой день и месяц?
— Чего?
— Контузило и с памятью что-то стало. Какой день и месяц?
— А, Маликов. Двадцать второе июня сегодня, вечер. Война началась сегодня утром.
— Вот как?
— Понимаешь, — тот явно хотел выговорится. — Пережидаю артобстрел, а тут навалились двое и скрутили. Немцы подобрались. А бойцы видят, что я в плену и сдаваться начали. Как же всё глупо.
Тот сунул в рот травинку и кривясь начал покусывать.
— Ничего, лейтенант, будет и на нашей улице праздник. Сам-то кто?
— Ротный твой, это тоже не помнишь? Лейтенант Васильев я. Эх, политрука они сразу убили, штыками. Жаль Севастьянова, хороший мужик был.
— Наверное.
Закинув руки за голову, я лёг на траве, нас в тыл явно не сейчас поведут, нужно отдохнуть, местность вроде запомнил, там где больше дымов Брестская крепость, так Васильев сказал, потом найду свою ячейку и заберу документы, как сбегу из лагеря военнопленных. А пока есть возможность, опишу вообще мою жизнь. В том Мёртвом мире я задержался на месяц. Там Анри Штайнер был, триста лет с ним не виделись, с момента уничтожения станции, а всё такой же балагур, только тело другое, уже старика. И переродится он не мог, аура пустая. В общем, я увёл его в другой мир, на Окленд, и установил на ауре пять свёрнутых хранилищ и одно активное. А я должен ему. Помните ставил два аурных хранилища в долг? Вот Анри и был за них должен. Тот прожил шесть жизней, думал уже эта заключительная, идея со спутниками от отчаянья была. И ведь сработала. Магом он был, но потерял Дар во время одной из жизней. Бывает такое. Сорвало его с ауры, с божком одним что-то не поделили. Тот на Окленде поставил новый Дар, я помог, и он ушёл на перерождение, не хотел дальше в теле старика жить, а я порталами путешествовал. Три десятка разных миров посетил, и космические цивилизации, и магические миры. Да постоянно влипал в неприятности, я шаман, вот и проверил себя, и есть печать невезения. Причём с привкусом души Анри, его это. И впрямь с каким-то богом повздорил. Тот о своих жизнях не рассказывал, таился. Сам поставить мне не мог, скорее всего с него на меня перескочило. Удалил. А вот сейчас думаю, не сработало ли запоздалое невезение? А так, много что скопил, добра набрал. Не думайте, не потерял, в одном из миров спрятал, в бункере на планете без атмосферы. Номер мира помню, сделаю портал и верну своё. Хотя сейчас о другом. Я нашёл мир разумных медуз, сильные менталлисты, и Дар у них, скорее не магия, а псионика, и я возжелал его заиметь и изучить. То есть, поставить себе. Мы там исследования вели, тем медузам тоже интересно, вечные существа для которых скука большая беда, а тут такое интересное к ним заявилось.